защитных укреплений находится внизу – с орбиты были видны только главные установки планетарной обороны.
Люк неодобрительно покачал головой:
– Он добровольно привязал себя к планете, где нет ни питьевой воды, ни продовольствия, где сам воздух так ядовит, что может основательно повредить легкие. А через атмосферные помехи ему едва ли удается эффективно общаться с собственным флотом. Единственное, для чего пригодна эта база, – быть отличной мишенью.
Калбак еще шире раскрыл глаза, хмурясь на мон-каламарианский манер:
– Генерал, мы не обязаны соблюдать перемирие: в конце концов, этот Макабр воевал не как солдат, а как пират. – Адмирал повернул свой правый глаз к наземной базе. – Это сооружение так и просит хорошей бомбардировки.
– Нет. Если имперцы узнают, как мы реагируем на просьбу о сдаче, нам перестанут сдаваться. И кровь польется рекой.
– Тогда как нам следует поступить?
– Я не знаю. – Лицо Люка стало еще угрюмее. – Просто не знаю.
Тихий звук, похожий на плеск ледяной воды по речным камням, привлек внимание Тубрими, и тот уставился в приборную панель.
– Входящее сообщение с челнока!
Калбак кивнул:
– Выводи.
– Одну секунду… – вмешался Люк. – Вы разрешите, адмирал?
Адмирал дал согласие, закатив левый глаз.
– Лейтенант, включите только звуковое воспроизведение, – распорядился джедай. – R2, голосхему не убирай. Нанеси на нее «Справедливость», челнок и его траекторию.
– Генерал? – Калбак тревожно подался к юноше, и тонкие щупальца на его подбородке затрепетали. – У нас проблемы?
– Однозначно! – бросил Люк, кивнув в ответ. – Давайте, лейтенант.
На тактической схеме высветились точки, обозначавшие местоположение «Справедливости» и челнока миндорского военачальника. Тубрими взмахнул рукой, и мрачный, почти мурлычущий голос Макабра, казалось, зазвучал разом отовсюду:
– Как же могу я предложить капитуляцию, не встретившись с вами лицом к лицу? Неужели я отдам жизни своих солдат на растерзание волнам и ветру, так и не успев посмотреть вам в глаза? – В голосе военачальника звучало искреннее недоумение, переходящее в печаль. Люк уже не столько хмурился, сколько сердился. Макабр разыгрывал свою партию на культурных особенностях народа Калбака: мон-каламари судили о характере собеседника по движению его глаз. – Молю, исполните одну скромную просьбу поверженного противника – да не окажутся призрачны мои надежды на милосердие для моих солдат.
Щупальца на подбородке Калбака заходили ходуном.
– Генерал?
Люк почти не слышал мон-каламари. Этот голос…
Теперь он опознал один важный штрих. Электронными средствами в голос была привнесена глубина, звучность и добавлены небольшие обертоны, воздействующие на примитивные участки мозга. Голос заставлял себя слушать, требовал уважения. Голос приказывал повиноваться, возбуждал страх и трепет.
Да, именно так: голос Макабра звучал в точности как у Вейдера.
Если не считать Вейдера, Люк единственный раз в жизни слышал столь же звучный и низкий синтезированный голос, вселяющий тревогу и леденящий кровь, и он принадлежал голографическому силуэту, заполненному звездами… Неужели это он?
Джедай сжал челюсти:
– Коллапсар…
Калбак повернул в его сторону один огромный глаз:
– Вы процедили это слово, точно проклятие…
– Для меня так и есть, – угрюмо ответил Скайуокер. – Мне приходилось иметь с ним дело. Коллапсар – одна из Рук Императора. Точнее, был таковым. Я видел донесения, что он мог командовать имперской разведкой во времена битвы при Явине. Я должен был сразу опознать его – хотя бы по этому странному головному убору, но эти набеги не в его духе…
– Нет?
– Он более склонен… к театральным эффектам. По голосвязи он всегда представал в виде космоса – то есть силуэта, внутри которого светились звезды… – Люк широко распахнул глаза. – И он никогда не делал грязную работу лично!
Пошатнувшись, он подался к движущейся звездочке челнока на тактической развертке. Звездочка двигалась чересчур быстро.
– Это верное отображение?
Лейтенант за приборной панелью скосил глаза, по-мон-каламариански пожимая плечами:
– Так точно. И он ускоряется.
– Покажите его курс.
Траектория полета челнока осветилась конусом голубого тумана.
– Вот его курс – при условии, что ускорение останется постоянным… Хотя нет, он увеличил ускорение… Восемь g… Одиннадцать g…
Конус расширялся до тех пор, пока не поглотил голоизображение «Справедливости».
– Прикажите всем десантникам занимать места в транспортниках. Всему экипажу надеть скафандры.
Калбак мигнул:
– Генерал?
– И вам тоже, адмирал. – Люк прошагал через палубу к стенному шкафчику и начал извлекать оттуда летные комбинезоны. – Иди сюда, – обратился он к ближайшему члену экипажа, – будешь их раздавать. Приступай.
Мон-каламари по-прежнему мешкал.
– Вы ждете направленной атаки?
– Что-то в этом роде. Произведите расчет данных для стрельбы при ускорении от пятнадцати до двадцати пяти g в пределах этого конуса, – приказал Люк офицеру-наводчику. – Зафиксируйте цель всеми орудиями по ближайшему борту и приготовьте к пуску торпед.
– Генерал? – Лейтенант в изумлении повернулся к Скайуокеру.
– Прекратите это! – брызнул слюной Калбак. – Это… это же… Челнок безоружен!
– Это приказ, лейтенант. – Люк решительно посмотрел на Калбака. – Или мне сказать: это приказ, адмирал? Прошу извинить меня за то, что я отдаю приказы на вашем мостике. Прикажите экипажу исполнять мои распоряжения.
– Но… по крайней мере, мы должны его предупредить!
– Он поймет, когда его датчики засекут то, что он попал в прицел.
– Мы что, Империя? Вы уничтожите безоружный корабль? Это убийство!
– Адмирал? – раздался голос мичмана, звенящий, как туго натянутый канат. – Челнок подавляет сигналы наших радаров и начинает маневр уклонения. Ускорение по-прежнему возрастает.
– Обычно на челноках нет подавляющей аппаратуры, – твердо сказал Люк. – Адмирал, отдайте приказ стрелять.
– Но там нет оружия…
– Он и есть оружие. – Люк теперь не сомневался в своих инстинктах. – Летающая бомба.
– Но… Сам Макабр…
– Его там нет, – отрезал джедай. – Посмотрите на маневр уклонения: за штурвалом имперский пилот истребителя. И неплохой к тому же.
– Адмирал, – сдавленным шепотом доложил мичман, – вектор изменился. Челнок лег на курс перехвата на ускорении 25 g. Пять секунд до контакта.
– Адмирал, – с ледяным спокойствием сказал Люк, – действуйте.
Мигательные перепонки Калбака затянули его огромные глаза, но в этот раз они не разошлись.
– Да простит меня весь мой род и все мои предки, – проговорил он. – Огонь.
Заряды турболазеров пронзили вакуум. И за миг до того, как они должны были достичь челнока и разорвать его на части, он исчез в белой лучистой вспышке.
Но эта вспышка не превратилась в расширяющуюся сферу и не покатилась ударной волной, как при взрыве, а размазалась в плоскость, похожую на планетарное кольцо или аккреционный диск черной дыры. И этот белый диск на скорости света устремился навстречу «Справедливости» и рассек все ее щиты, не встретив ни малейшего сопротивления. А заодно вспорол ее броню, корпус и все внутренние переборки.
Корабль просто распался на куски.
* * *
Часк Фраган только-только начал приходить в себя после битвы. Едва успев выключить
