о вооружениях иных видов разумных, выказывал по отношениям к греям некую долю пренебрежения. Типа, пушки у них хорошие, но сами они торгаши, а не вояки.
– Так что учтите, прячась за подобными укрытиями, вы рискуете получить расплавленным металлом в лицо, а не осколок, – произнёс капитан, и, бросив взгляд на свой браслет, закончил: – На сегодня всё. На следующем уроке сконцентрируемся исключительно на пирийцах и их вооружении. Уж больно много у них всякого.
Отлично, не против подобных уроков, но следом у нас идёт тактика использования лёгкой техники пехотными подразделениями. Может даже покататься дадут.
* * *
Как я уже говорил, мне нравились уроки, где мы работали с БТРами и БМПшками, но всему есть предел. В какой-то момент даже меня это всё задолбало. Загрузились – выгрузились, загрузились – выгрузились, заняли позиции, загрузились – выгрузились, попали под обстрел. И ни одна скотина не сказала, что это учебные мины, я реально думал, что в тот момент разверзся ад. В наше снаряжение входит стандартный пехотный бронекомбинезон, в состав которого включены комбинезон СПБ-А3М4 и шлем ПШ-М2, плюс сверху защита третьего класса, состоящая, если грубо, из нескольких пластин брони, прикрывающих тело, руки и ноги. В общем и целом, вся эта система даёт хорошую защиту от различного кинетического воздействия, начиная с осколков и заканчивая ударной волной. Но в тот момент, когда моя туша врезалась в борт «Стингера», стандартного армейского БТРа, мне было не до подобных размышлений. В первое мгновение, я, естественно, испытал шок и удивление, тупо сидел на земле, облокотившись на колесо машины и наблюдал за тем, что происходит вокруг. Взрывы и поднятая, как казалось до небес, пыль, как-то очень быстро отошли на задний план, сознание начало концентрироваться на сослуживцах, часть из которых куда-то бежала, часть валялась сжавшись в комок, а часть тупо стояла, в непонимании оглядываясь. Повернув голову, сумел разглядеть следующую за нами машину, вокруг которой творилась тоже самое. Вскочив на ноги, метнулся вперёд, по пути пнув валявшегося на земле Дино.
– К машине! – крикнул я на бегу парню, оставшемуся позади. – Хорош валяться, бегом к машине! Вставай на ноги, дебил! – кричал я уже Ратко, который полз непонятно куда, и схватив его за верхнюю часть задней бронепластины, рывком потянул вверх. – На ноги и к машине! Смит! Хорош стоять, к машине бегом!
В этот момент раздалось ещё несколько взрывов, один из которых накрыл нас облаком пыли.
– Что нам делать, Вит?! – крикнул мне на ухо, подскочивший Викинг.
– Откуда стреляют?! – спросил я у него, придерживая вставшего на ноги Ратко.
– Без понятия! Тут как будто сама земля взрывается! – крикнул в ответ Викинг.
– Тогда к машине! Бегом! По прямой! – и толкнув в сторону БТРа Ратко, метнулся в сторону к ещё одному, валяющемуся на земле курсанту, и тут мой взгляд зацепился за очередной взрыв, словно в замедленной съёмке я видел, как земля вспучивается. – Все замерли! Никому не двигаться! Это мины! Миура! Миура, придурок, остановись! – кричал я идущему куда-то вперёд парню.
Честно говоря, я не понимал, что делать, такому нас не учили. Что делать при обстреле – да, но когда вокруг взрываются мины и ни одного выстрела, помимо этого, я в обучающем материале не припоминаю, но логически рассуждая, пока нас не обстреливают, лучше не двигаться.
Взрывы прекратились, и стоило только пыли немного опуститься, в воздухе появились дроны, которые голосами наших сержантов начали отдавать приказы.
– Всем встать и построиться повзводно возле машин. Шустрее, обезьяны, я не буду ждать вас вечно.
Мне как-то даже легче стало, когда я услышал про обезьян. Именно после этих слов я окончательно расслабился.
После того, как всё устаканилось и весь наш батальон построился возле «Стингеров», которых было шесть штук на весь наш батальон, нам приказали грузиться обратно. Кто-то полез внутрь, кто-то на бронь – «Стингеры» не предназначались для перевозки взводов численностью пятьдесят человек, поэтому некоторым парням приходилось ехать на, а не внутри БТРа. То, что нас не стали чихвостить и всячески обидно обзывать, было нормально, подобное инструкторы любили делать лично, глаза в глаза, а не через дроны, так что разбор полётов нас ещё ждёт. Вопрос только где – на стрельбище, куда мы едем, или уже в казарме? Уже на стрельбище, наша колонна остановилась недалеко от «Тавапа», армейского броневика, который для чего только не используется. Возле него стояли командир нашего батальона и три сержанта. Выстроившись перед ними, мы ждали дальнейших приказов, а они просто хмуро нас оглядывали.
– Командуйте сержант Сол, – произнёс раздражённо майор Хесес.
После чего, залез в «Тавап» и укатил по своим делам.
– Что ж, обезьяны, – произнёс хмуро сержант Сол. – Сегодня вы, считайте, все подохли, но об этом мы в казарме поговорим, а пока построились в походную колонну и бегом в точку «Д».
Весь оставшийся день мы отрабатывали стрельбу из тяжелого вооружения: пулемёты, гранатомёты и тому подобное. Ну и взаимодействие со стреляющими из подобного типа оружия. А в конце дня нас ждал разнос в казарме, где сержант Сол долбаный час ходил вдоль нашего строя и материл нас на все лады.
– Марич! – гаркнул он, подойдя ко мне. – Ты единственный, кто что-то делал, и это тебе в плюс, но, приклад тебе в жопу, что именно ты делал?! Нахрена ты метался от бойца к бойцу?! Если уж взялся командовать, то стой на месте, найди того, кто будет метаться вместо тебя! – продолжал орать он мне в лицо. – Если уж не знаешь, что делать, делай то, чему тебя учили! Вас учили занять позиции вокруг машины, так какого хрена ты кричал всем стоять и не двигаться!
– Я…
– Молчать, обезьяна грёбаная! – остановил он моё блеяние. – Мне не нужны ваши ответы, вы все чёртовы животные, не знающие, что такое риторический вопрос и, похоже, ни разу не читавшие устав! Я давал тебе разрешение говорить?!
– Сэр, никак нет, сэр! – выкрикнул я, вытянувшись по струнке.
– Ну так пожирай глазами и записывай себе в мозг, что говорит апостол бога Хесеса на земле!
– Сэр, есть, сэр! – вновь выкрикнул я.
Постояв напротив меня несколько секунд, сержант устало вздохнул, потёр переносицу.
– Боже, какую хрень я несу, – произнёс он вполголоса.
С этого момента ругань пошла на спад, можно даже сказать практически прекратилась, и ещё через двадцать минут, он, наконец, ушёл. Я уж хотел было пойти прилечь, но осознал одну вещь – приказа «вольно» не было и разойтись нам никто не разрешал. Судя по тому, как колыхнулся строй по
