Холера встал коленями на грудь пленному сталкеру, неторопливо вытащил у него из нагрудной кобуры пистолет, взвел курок:
— Ну, давай, исповедуйся. Чем быстрее расскажешь, тем легче умрешь.
— Сам ты пидер, — выдохнул пленный, — эх, не тех ребят с собой взял. Слабоваты оказались.
— Слабоваты?! Да вообще никакие! И ты из себя терминатора не строй — тоже хрен собачий, не круче кабаньего хвоста. Зачем тебе Пигмей?
Пленный покосился на ствол у самого лица, поморщился, наконец, сказал:
— Заказали его. Всем сталкерам сразу. Одни вы не в курсе, выходит.
— Кто заказал?
— Не знаю. Какой-то Папа Карло. По коммуникатору пришла эсэмэска — доставить Пигмея к мосту в Лиманск. Оплата по факту — миллион зеленью.
— Ого! — удивился Холера, — да он столько силоса и не весит, сколько за него посулили. Максимум тысяч на триста. Это если в двадцатках. Ну и что дальше?
— Мы с ребятами вас вычислили и решили перехватить.
— Вычислили?!
— Ну да. Вас у Валерьяна видели. Мы и сообразили, что кроме как в Темную Долину у вас другого пути нет. Разделились и перекрыли проходы.
— Это вас так много, что ли?
— Да уж, на вас хватит…, непонятно только — где в Темной Долине вы решили Пигмея спрятать? Или там тоже какой-нибудь портал имеется?
— Догадливый, — хмыкнул Холера и нажал на спусковой крючок. Пуля вошла под подбородок сталкера, попыталась найти выход из шлема, не нашла, затихла.
Холера поднялся, прихватил удобный вещмешок мертвеца и его оружие — новенький Вал со снайперским прицелом, снял с тела удобную немецкую десантную разгрузку, пистолет бросил рядом.
Мотыль терпеливо ждал.
— Ну? — продолжая осматривать окрестности, спросил он у Холеры.
— На нас объявлена охота. Некий Папа Карло предлагает за нашего младенца лимон баксов. Темная Долина перекрыта. Куда идем?
— В Темную Долину, естественно, — пожал плечами Мотыль, — ты коммуникатор покойного проверь — может брехня про этого Папу.
— Ага, верно. Кстати, можно им и попользоваться чуток — наши ведь выключены. Хотя бы очередную засаду засечем, а то мне еще раз пулю телом останавливать что-то не хочется…
Они подошли к ожидавшим их сталкерам.
— Если вкратце, то дела у нас хреновые, — начал Мотыль, — обложили нас со всех сторон. Кто-нибудь про Папу Карло слыхал?
Все, и Пигмей, пожали плечами.
— Я тоже в первый раз слышу. Так вот, этот гадский папа оказался умным — либо решил тебя, Пигмеюшка, лично попытать, либо просто догадался, что слил ты не всю информацию. Теперь нам придется притвориться призраками.
— Гордись, Пигмей, — засмеялся Холера, — ты теперь с задницей Дженнифер Лопес сравнялся. И по объему, и по стоимости. И ты, Бизон, гордись — у тебя в сидоре живой лимон долларов барахтается.
— Пошел ты… — пробурчал покрасневший до помидорного цвета Пигмей.
— Ладно. Отсюда до Темной Долины еще долго топать?
— Нет, через бугор перевалим только.
— А выйдем где?
— Недалеко от заброшенной фермы. Почти напротив моста через болото.
— То есть, — задумался Мотыль, — у нас слева и справа по засаде будет?
— Ага.
— А что в коммуникаторе веселого покойника?
— Есть письмишко, — сощурился Холера, — все сходится: «Желающим заработать один миллион долларов. Доставьте живым бывшего сталкера по кличке Пигмей к подъемному мосту на Лиманск. Оплату гарантирую. Папа Карло».
— Козел, — сплюнул Пигмей.
— И еще. В ближайшей округе сталкерской активности не наблюдается. Так что шанс проскочить все-таки есть.
— Значит, все-таки мутант, — пробормотал Мотыль.
— Что?
— Ничего. Двинули. Холера, Чех — впереди. Чтоб каждый кустик обнюхали, прежде чем очередной шаг сделать. Бизон — что с гранатометом?
— Порядок. И три заряда еще. Блин, у меня теперь коленки подгибаются от тяжести.
Мотыль подумал и решил:
— Пигмея я понесу, — и хмыкнул, — всегда мечтал хоть немного побыть миллионером. А ты шайтан-трубу держи на взводе. Пойдешь сзади. Артиллерия всегда сзади…
Посеченный осколками гранат сталкер с трудом ввел себе промедол из аптечки и теперь лежал, блаженно постанывая да изредка открывая глаза, уставленные в серое небо.
Раздвинув веки в очередной раз, он даже сквозь наркотический дурман ощутил ужас — прямо в лицо ему уставился кровосос.
Кровосос был очень старым. Части щупалец на голове не хватало, все тело покрывала рыжая с сединой шерсть. Всюду виднелись безобразные шрамы, особенно выделялся один — на груди, криво заросшая воронка, в которой можно было спрятать целиком небольшой арбуз.
Монстр пошевелил щупальцами, а потом сталкер вообще перестал что-либо понимать, потому что услышал скрипучий голос:
— Он один. Приходи, хозяин.
С неба послышался шелестящий звук, словно кто-то пытался развернуть скатерть из целлофана, а через мгновение сталкер почувствовал, что в сознание к нему деловито пытается угнездиться нечто совсем ужасное. Он хотел было закричать, но вместо крика неожиданно для себя произнес довольным голосом:
— А здесь интересно! Все как в тумане…. Синапсы какие-то заторможенные…. Ладно. Докладывай.
— Они ушли, — прорычал кровосос.
— То есть, все идет по плану?
— Да, хозяин.
— Где остальные?
— Там, — кровосос неопределенно махнул лапой, — много. Очень много. Все там.
— А эти?
— Впереди. Два перехода. Короткий с ними.
— А где твои?
— Ждут. Лес цвета шерсти. Три перехода. Месть!
— Э, подожди, — засмеялся сталкер, — сначала мои планы, потом твои. Мы же договорились?
— Да.
— Ладно, мне пора. Позовешь, когда останется один переход. И тело мне найди здоровое.
— Найду, — тряхнул присосками кровосос.
Снова зашелестел целлофан, легкое облачко взмыло в небо и растаяло.
Кровосос снова посмотрел на пришедшего в себя сталкера, и — тот мог поклясться — улыбнулся!
— Сыт, — сказал кровосос, — живи, — и исчез из поля зрения.
Сталкер перевел дух, дрожащей рукой нашарил автомат:
— Блин! Что делать?! Какой тут, на хрен, миллион — тут всем сталкерам кирдык наступает!
Он вытащил коммуникатор, огорченно присвистнул — поперек экрана зияла широкая трещина.
— Этих догнать надо, — сам себе сказал сталкер, — они правильные. Ну, ноги целы? Целы. Подъем, жадная сволочь! Два перехода кровососа — это сколько в километрах…?
Обыкновенное аномальное счастье.
За прошедшие годы Мика Прыгун здорово изменился. Исчезли юношеская неуклюжесть и наивность в глазах, тело налилось силой, а постоянная небритость уже давно раздражала Ксанку — и супругу, и помощницу в сталкерских делах.
