Как и следовало ожидать, станция подземного поезда во многом напоминала станцию метро, только чрезвычайно унылую. Выложенный темной гранитной плиткой перрон, покрытые шершавой бетонной «шубой» покатые стены, туннель, уходящий в темноту, под потолком – ряд ламп, явно работающих сейчас не на полную штатную мощность. Все сделано довольно по-спартански – пара металлических лавочек с дырчатыми сиденьями, прикрученных к полу, на стене – аптечка и противопожарный щит. Ничего общего с любимым Гумилевым московским метрополитеном, скорее, его мини-версия, которую он видел в Новоафонской пещере, в Абхазии.
Гумилев неожиданно вспомнил, что «Подземной железной дорогой» в свое время называлась тайная система организации побегов негров-рабов из южных рабовладельческих штатов США на свободный Север. Название произошло из-за применения в конспиративных целях железнодорожных терминов: маршруты побегов называли «линиями», конспиративные явки, где беглецы могли в безопасности остановиться в пути, – «станциями», проводников, переправлявших свой «багаж» в северные штаты, а зачастую и в Канаду, – кондукторами. Расстояние между двумя «станциями» составляло примерно один день пути. А во время войны во Вьетнаме «Подземной железной дорогой» условно называли пути побега в Канаду американцев, уклонявшихся от призыва
в армию.
Тем временем Решетников направился к не замеченной Гумилевым двери в стене, а доктор Штреллер подошел к краю перрона и принялся тревожно всматриваться в темноту туннеля. Его примеру последовал Грищенко, вначале посадив конвоируемую Иванову на лавочку – куда она, в самом деле, отсюда денется, как с той подводной лодки из поговорки.
Агенты ФБР поставили носилки с раненым Лобачевским на плиточный пол и перевели дух. Ростислав Шибанов и компания расположились у стены, о чем-то переговариваясь.
– Что там такое, доктор? – окликнул Андрей Штреллера. – Только не свалитесь, ради бога, не хватало нам еще одного переломанного…
Штреллер послушно вернулся и проговорил, поднеся указательный палец к губам:
– Тоннели… Про них рассказывали всякое.
– Что именно?
– Всякое, – значительно повторил доктор, погрозил пальцем и, отойдя в сторонку, сел на лавку рядом с Ивановой.
Шпионка покосилась на него и слегка отодвинулась.
– Что он имел в виду, Андрей Львович? – спросил Миллерс озабоченно.
– Да черт его знает. Парень, похоже, немного тронулся. Ты бы просидел в подземелье два года.
– Вообще-то у него была возможность выйти…
– Может, он такой дисциплинированный. Исполнял инструкцию.
– Ну-ну, – скептически произнес Миллерс, не спуская глаз с фэбээровцев. Дай волю – пристрелил бы, наверное.
– Никого там нету, по-моему, – сказал Грищенко, продолжая вглядываться в туннель. – Темно, правда… Про московское метро тоже истории рассказывали, помню. В газете даже писали. Крысы-мутанты. Призраки. На «Авиамоторной» когда-то еще при СССР эскалатор обвалился, так по ночам там привидения людей без рук видели, все в крови. Их в колеса вроде как затягивало, а колеса же зубчатые.
– Слушай, майор, тебя только не хватало со старушечьими россказнями! – возмутился Гумилев, которого невольно пробрал озноб. Показалось даже, что в черноте туннеля что-то пошевелилось. Грищенко усмехнулся и отошел в сторонку, к доктору Штреллеру.
Решетников тем временем открыл дверь и позвал Миллерса:
– Антон! Тут, по-моему, генератор или что-то подобное!
Миллерс побежал к Решетникову. Оба скрылись внутри небольшого помещения, находившегося за дверью. Гумилев не выдержал и тоже направился туда.
– Что тут у вас? – спросил он, увидев, как Решетников и Миллерс возятся у пульта.
– Распределитель управления питанием, – с вымученной улыбкой сказал Решетников.
– И что это значит?
– Да то, что мы сейчас вырубим сеть и полковник Роулинсон на своем паровозике из Ромашково застрянет в туннеле.
– Серьезно?! – поднял брови Гумилев.
– Серьезнее не бывает. – Решетников всмотрелся в разноцветную схему на мониторе и ткнул пальцем в сенсорный экран. Оранжевая извилистая линия погасла. – Вот как-то так…
– Поезд застрял в туннеле?
– Угу… Стоит как миленький. Насколько я понимаю, миль десять отсюда. Может, немного меньше – датчики не работают, где-то обрыв, судя по всему, так что точное местонахождение поезда я не могу указать. Но скорость была маленькая, видать, боялись, что рельсы просели или обвал.
– Следовательно, мы их можем догнать, – задумчиво сказал Гумилев. – Если они и пойдут вперед, то не сразу, подождут немного – вдруг включится аварийное питание, например. Могут послать небольшой отряд на ближайшую станцию, проверить, что случилось. Где у нас ближайшая станция? Мистер Штреллер, доктор! Где ближайшая станция подземки?
– А здесь и есть, – меланхолично произнес доктор, заглядывая в техническое помещение; видимо, он слышал разговор. – Им проще будет вернуться, чем идти вперед.
– Отлично! Тогда мы идем по рельсам вслед за ними, имея в виду, что можем на них наткнуться. Там есть токоведущий рельс?
– Есть, но я же его отрубил. Так что можно не бояться. Но на всякий случай, конечно, лучше не наступать. Он оранжевого цвета, – пояснил Решетников.
После перестрелки и гибели нескольких членов группы Кирилыч словно постарел лет на десять. В этом, наверное, и было его коренное отличие от Гумилева. Андрей старался отложить переживания на потом, когда все закончится, чтобы не занимать клетки мозга, не отвлекаться. Начнешь скорбеть по одним – можешь потерять других. Нет, Андрей ничуть не сомневался в опыте и выдержке Решетникова. Просто Кирилыч был совсем
другим человеком. Другой формации, другого поколения.
– Как думаешь, кого оставить, чтобы потом запустить линию? Вот блок связи, из кабины машиниста можно запросить включение.
– А с ними связаться не пробовал?
– Пробовал – не работает на выход. Возможно, передатчик попросту выключен. Так кого оставим за главного?
– Намекаешь на себя? – прищурился Гумилев.
– Да нет, вот Антон тоже сумел бы… Да и любой другой сумеет, там объяснить несложно. Решай, Андрей Львович. Как скажешь, так и будет.
Гумилев задумался. Почему-то первой мыслью было оставить здесь своего «заместителя» Вессенберга, чтобы сидел тихо в комнатке, не мешал и ждал, пока с ним свяжутся из кабины электровоза и прикажут включить питание. Но нет, Вессенберг был все же не боец, да и серьезно проштрафился, попытавшись исчезнуть с чемоданом. А оставлять следовало человека, на которого в случае чего можно положиться. Бог ведает, что здесь может произойти в их отсутствие.
