Ну, вот действительно, раз чего-то вовремя не сделаешь, потом это будет в два раза трудней сотворить. Все чаще убеждаюсь — надо было сразу эту его сильно умную голову отворачивать от остальной тушки. Когда пришел в себя и уже намеривался отодвинуть доктора в сторону и приступить наконец-то к делу, он меня снова озадачил:
— Что ты сможешь предложить волосатым варварам?
Что я им могу предложить? А, действительно — что? В моем распоряжении только благородная и свободная смерть.
— Когда они все придут в чувство, ты им станешь не нужен, потому что, ты один и ты чужак! — добавил доктор пищу моим сомнениям. — Тебе просто нечего будет противопоставить им. И в итоге мы все погибнем, не принеся никакой пользы.
Вот насчет пользы он неправ.
— Как это не принесу пользы? — высказал я ему свою точку зрения. — Очень даже принесу. Каждый мертвый серокожий уже большая польза. А вас тут, вон сколько!
Я же говорю — умный серый и теперь всегда с планшетом ходит. Умудрился его за пояс заткнуть и сейчас вчитывается в правильные слова. Правильные, потому что мои.
Толпа, тоже потихоньку выходит из ступора и начинает оглядываться, искать пути отхода. Пути бегства, то есть.
Я же, чувствую, что во мне опять просыпается псих. Грабит эта серая докторская сволочь мою самоуверенность, нагло выгребая ее огромным ковшом экскаватора. Как учитель физкультуры у тех, кто не подходит под его стандарт здорового ребенка.
— Хорош верещать и строить здесь самого умного! Выкладывай что думаешь, а я буду решать, — психа во мне надо обязательно чем то занять.
Конструктивный диалог заменяет любую агрессию. Вроде, как-то так. Ну ладно — сменю и я пока свою агрессию на побазарить.
— Мы вызовем сюда начальство, под каким-нибудь предлогом и только сообща сможем с ними справиться.
Вот это уже интересно. Что-то такое и у меня в голове витало, но так, неясно, типа потом, когда очередь до этого дойдет. А здесь уже конкретное предложение.
А вот, наконец-то, и чудик нарисовался. Он остановился в дверях и чего-то там задумался. Если конечно, ему еще осталось, чем думать! Его постоянная нерешительность, создавала и впрямь вид задумчивости. А на самом деле, как я подозревал, это простое торможение во всех его двигательных намерениях. Передвигался он медленно, словно просчитывая каждый свой шаг.
Послал ему команду заходить, не сильно ожидая положительной реакции. Но он действительно, в своей манере — дергано, как будто ноги подвластны вовсе не ему, прошел в помещение. Подчиняется, оказывается, иногда.
Доктор, уже по привычке постоянно поглядывающий на экран планшета, прочитав появившуюся там надпись, предназначенную для чудика, удивленно воззрился на киборга. Потом свой задумчивый, затуманенный взгляд он перевел на меня, все еще сильно сомневаясь в произошедшей с нами метаморфозой. Но, скорее, это у него такой отходняк после случившейся истерики.
И действительно, Нерага встряхнул свою серую головушку и снова стал, как раньше — взвешивать и расценивать окружающую действительность по пользе в его деле. Именно так — в его деле.
Ну, это мы сейчас немного подкорректируем. А то вижу, остальные поглядывают на доктора, очень уж, с большой надеждой. Как бы его в героя былинного не записали!
— Ты это правильно делаешь, когда головой трясешь. Так дурные мысли хорошо отгоняются. А теперь давай, отделяй своих от не своих.
— Они здесь все нужные нам, для достижения определенных целей.
Текст, что я передаю, внимает только доктор. Вроде и хорошо, но вот его ответы слышат все. Иногда это и не очень полезно. Не может он быть в таких условиях откровенным. Политик хренов. Сейчас ему приходится быть прямолинейным и отстаивать всех, зарабатывая этим положительный имидж и полезность в глазах соотечественников. Для меня, лучше бы в данный момент определенность, а не шоу с выходом на сцену и прочими рукоплесканиями. С другой стороны… пускай повертится. А я посмотрю, насколько он смышленый серокожий!
— Пускай будет так. Только, вот те двое, — я указал в толпе на техников, что не так давно мучали меня экспериментами рефлексов тела, — очень подходят в жертву моему хорошему самочувствию и рассудительности в дальнейших наших отношениях.
Детали моей речи толпа серых, конечно, не знала, но вот тыканье пальцем на обоих техников однозначно подразумевало что-то нехорошее. После замявшегося и не находящего выхода из данной ситуации доктора, это стало отчетливо ясно.
— Мне понадобятся ассистенты при удалении некоторых искусственных объектов из твоего тела… — нашелся он, наконец. — Ты ведь хотел, кое-что удалить!
— Так я же не всех на суд ваших богов отправил. Где-то еще бродит по базе парочка твоих помощников. Их и возьмешь в подручные.
— Но они, только выполняли программу исследований, — глаза его не мигая, указывая на внутреннее напряжение, уставились на меня. И видел я в них упрямство, смешенное с растерянностью, не находящего оправдательных доводов человека.
Стоп — опять человека?
— Тогда покажи мне на того, кто эту программу составлял, — и вновь я выставил мою прекрасную, нержавеющую заправочную станцию в обаятельной улыбке раскрытого рта.
По-другому улыбаться, у меня просто не получается. Особенно последнее время….
Как я, все-таки изменился! Вернее, как они меня изменили. Абсолютно все вокруг становится побоку, не важным, не нужным и лишь только иногда, как вот сейчас, вспоминаю обиды, и хочется поглумиться над ситуацией, перевернувшейся для местных с головы на попу. Ну и дойти, конечно, до намеченной далекой цели. С наиболее меньшим коллективом серых, разумеется. Осталось только правильно высчитать, какое будет это приемлемое количество будущих коллег.
— Я составлял эту программу, — вот опять шоу, с гордо поднятой головой.
— Потому как, у тебя иммунитет, данным мной словом и нашим предварительным и не до конца составленным договором, то придется отчитываться твоим подчинённым, — я опять многозначительно потыкал пальцем на техников.
Другие в толпе подсознательно, по сантиметру, отделялись от этих двоих. Чувствовали уже, что те идут на забой. Стадные инстинкты у них вдруг проснулись. Да, это вам не над бездушными киборгами издеваться.
— Тогда убей меня! Иначе я отказываюсь с тобой сотрудничать.
Вот опять этот упрямый игрок. А может я и ошибаюсь. Не игрок он вовсе, а такая же крыса, как и я, загнанная в угол.
И мне вдруг пришла мысль…. А у доктора от нее потекли слезы. Значит, достучался я до его раскаяния, или же они от бессилия что-либо изменить? Ничего, вот и ты побудешь в шкуре безучастного наблюдателя.
