— Войну с круглолицыми? — переспросил Иеро.
Достопочтенный Хармсдоннер посмотрел на киллмена.
Тот решил, что вопрос относится к нему.
— Племя круглолицых немногочисленно. Их всего вдвое больше, чем поселенцев, и в военном отношении Народ Льда крайне неразвит. Оружие у них самое примитивное, воинственностью народ не отличаются, понятия о тактике боя никакого. Но племя связано родством с другими племенами, и неизвестно, как те отреагируют на войну. Воевать со всем севером наше поселение не сможет, а если и сможет, то силы до последнего уйдут на военные действия. Когда же добывать рашшин? К тому же люди Льда перекроют тропу. Как бы они не были неискушенны в войне, поставить многочисленные заслоны на пути к Аббатству они догадаются, и мы окажемся отрезанными от Аббатства. Поэтому я считаю, что нужно разрабатывать то, что есть и активно искать другие участки. Если же Аббатству рашшин требуется во что бы то ни стало, то оно должно санкционировать войну с Людьми Льда и прислать боевой отряд, человек двести. Без этого ввязываться в конфликт с круглолицыми нельзя.
— Есть и третий путь, — достопочтенный Хармсдоннер посмотрел на Иеро. — Попытаться уговорить круглолицых разрешить нам проводить работы на кладбище. Мы тогда готовы заключить союз с племенем и помочь круглолицым захватить земли другого племени. Но, как нам уже сказал капитан Брасье, круглолицые — народ мирный. Если бы удалось их поссорить с соседями, поставить в положение, когда им бы понадобилась наша помощь, тогда… Собственно, этим и занимался пер Кельвин. И поселение Но-Ом ждет, что вы, пер Иеро, продолжите его работу.
Иеро помогло то, что он уже третий раз читал про себя молитву о ниспослании твердости духа. Поэтому он воспринял последние слова старшины спокойно и даже отстраненно.
— Поселение Но-Ом вправе ждать, что я выполню долг священника, — ответил он.
Подобный ответ, очевидно, не вполне удовлетворил достопочтенного Но-Ома. Долг священника — понятие для мирянина отвлеченное.
— Учтите только, пер Иеро, что, несмотря на внешнее простодушие, круглолицые — продувные бестии, с ними следует держать ухо востро. Вы ведь собираетесь на переговоры с шаманом?
Воистину, стеклянный дом.
— Да, я думал, принимать ли мне это предложение.
— Я бы посоветовал принять. Приглядитесь к шаману, к племени. Новый, свежий взгляд дорогого стоит.
— Я могу выделить сопровождение, трех-четырех киллменов, — добавил Брасье.
— Вы считаете, что существует какая-то опасность?
— Нет, но, быть может, вам будет спокойнее с охраной, пер Иеро?
— С меня достаточно и Рона. Тогда, с вашего позволения, я покину вас, — Иеро поднялся. Хотелось уйти поскорее.
— Одну минуту, — достопочтенный Хармсдоннер достал из кармана своей красиво расшитой куртки маленькую коробочку. — Это медальон.
— Медальон?
— Да, тот самый медальон из рашшина и свинца. Снаружи он покрыт толстым слоем золота — так красивее, да и в глаза меньше бросается то, что сверкает.
— Зачем он мне?
— Видите ли, шаман круглолицых очень силен. Тут, на территории поселения зона молчания. Под нами хоть и бедные, но залежи рашшина. Взаимодействуя со свинцовыми рудами они образуют статис-поле, потому-то никто из нас не может осуществить ментальную связь даже на расстоянии этого стола. Но удалясь от поселения на пару миль, вы опять окажетесь вне поля. Кто его знает, шамана, вдруг ему удастся пробить ваш ментальный барьер? Мы, советники, всегда носим медальоны вне поселения, когда есть опасность ментального шпионажа.
Иеро и сейчас не выказал удивления. Удивления и облегчения. Дело-то оказывается не в нем, ментальная глухота — свойство местности.
— Вы правы, достопочтенный Хармсдоннер, не воспользоваться вашим предложением было бы неосмотрительно.
Он взял медальон. На вид — обыкновенное украшение. Крест и меч в круге. Семинаристу золото носить не пристало, да и священнику тоже, золото считалось металлом покоя, достатка, даже роскоши. Но уж как сделали.
— Я распорядился, пер Иеро, чтобы вам выделяли из конюшни стражей границ лорса, буде в том нужда, — добавил капитан Брасье.
— Благодарю вас, — Иеро покинул Дом Совета.
Всегда полезно узнавать новое. Сейчас у него столько сведений, что они роились в голове, того и гляди, жалить начнут. Рашшин, таинственный металл. Медальон штука, конечно, хорошая, да о двух поверхностях. Положим, ему он действительно, нужен. Ментальный блок он учился ставить с самого детства, но человек, наделенный силою, ломал его с той легкостью, с которой курица склевывает червячка. Тюк — и нет блока. Но ведь с медальоном и сам ничего не слышишь. Опять же ему, Иеро, много не услышать и без медальона, но человеку чуткому он помеха. Тут нужно думать. Интересно, а нельзя ли сделать медальон таким образом, чтобы свои мысли глушить, а чужие слышать? Поместить его, к примеру, в серебряную полусферу, открытую наружу? Хотя об этом, вероятно, размышляют лучшие заклинатели Совета Аббатств.
Теперь о проблеме Народа Льда. Предложение достопочтенного Хармсдоннера казалось слишком уж радикальным. Развязать войну может только Совет Аббатств, и без прямых на то указаний он, Иеро, воздержится от высказываний. Хотя он не знает, насколько, действительно, велика потребность республики Метц в рашшине, и какие указания уже получил от Аббата Демеро пер Кельвин. Никто ведь не предполагал, что ему, Иеро, придется занять место священника прихода Но-Ом. Да, кстати, разъяснился и выбор аббата Демеро. Если ментальные силы в поселении бесполезны из-за статис-поля, то расточительностью было бы посылать в помощь перу Кельвину обладателя совершенного ментального слуха. Им, чутким, найдется служба, где можно проявить талант. А сюда годится и полуглухой. Такой, как он. Не очень лестно, зато ясно.
Далее, нужно составить мнение о досточтимом Хармсдоннере и киллмене Брасье. Ему с ними работать. В семинарии учили: понять человека важнее, чем победить его. Поняв, можно сделать его союзником.
Правда, он пока слишком мало знаком с советниками Но-Ома. Но лучше мало, чем ничего.
Итак, достопочтенный Хармсдоннер, старшина Но-Ома. Умный? Пожалуй. Властолюбивый? Иной старшиной и не станет. Добросердечный? Как знать. Преданный Аббатству? Похоже.
Ерунда. Суждения эти не стоят ломаной ракушки. Единственное, что он знает о старшине наверное, это то, что у него есть дочь Лора, что он носит хорошую одежду и что любит вставлять архаичные слова. «Шпионаж», «Статис-Поле» — все это из древних книг, такими словами любят щеголять риторы, студенты первых курсов семинарии, думая, что от этого речь их становится изысканной и убедительной. Возможно, достопочтенный Хармсдоннер учился в семинарии, но не закончил учение?
