Эннилин не могла поверить глазам. У незнакомца не было ни шанса их настичь, однако это его ничуть не останавливало. Не все разбойники в пустыне были тускенами, но ни один стервятник в здравом уме не станет гнаться за добычей в таких местах. Он дождется, пока они сами не сломают себе шеи. Неужели этот всадник хочет им помочь? Оставалось только гадать.
Он ответил на ее мысли:
— Держитесь!
Скакун незнакомца изящно лавировал по краям рытвин, оставляя копытцами такие легкие следы, словно был без всадника. Человек — а он приблизился настолько, что Эннилин смогла разглядеть человеческий нос и каштановую бороду с усами под развевающимся капюшоном — мастерски управлялся со своей животинкой, приблизившись к Злюке будто без опасения за собственную жизнь. Хвост рососпинника метался вперед-назад, вынуждая всадника петлять и пригибаться. Но он продолжал набирать скорость.
Секунду спустя он поравнялся с разозленным рептилоидом. Эннилин глянула вперед, на раскуроченную землю — причем куда сильнее, чем те участки, что остались позади. Массивная лапа Злюки может в любой момент пробить ссохшийся песок и застрять в рытвине. Оглянувшись, она поняла, что незнакомец тоже почувствовал опасность. Он встретился с ней взглядом:
— Давайте сюда девочку!
Эннилин, не раздумывая, продела руку под грудь Келли и изо всех сил дернула на себя. Дочь, не подозревающая о третьем участнике драмы, завопила, упустив поводья. Но расстояние между рососпинником и эопи было сейчас с волосок, а из-под развевающегося плаща показалась крепкая рука. Эннилин закинула на нее руку Келли и вытолкнула дочь из седла.
Сама же она, едва отпустив ношу, распласталась на спине Злюки. Она увидела, что эопи замедляет ход, потому что седоков стало двое. Двое далеко не уедут, а троих она просто не поднимет. Оставался Злюка. Эннилин взяла себя в руки и устремила взгляд вперед. Надо только нащупать…
Крак! Задняя лапа Злюки застряла в провале. Эннилин кувырком улетела вперед, а невообразимая туша, только что бывшая под ней, навалилась следом. Эннилин увидела, как перед глазами промелькнули солнца… Миг спустя их заслонила тень рососпинника и наступила темнота.
А после не было ничего.
— Мама!
Эннилин открыла глаза и немедленно закрыла.
— Я ничего не вижу.
— Подожди. — Келли смахнула с ее ресниц песок. — А сейчас?
Эннилин снова открыла глаза и увидела родное лицо с потеками седельной смазки, подсвеченное лучами солнц. Она попыталась заговорить, но голос подвел ее.
— К… Келли. Т… ты…
— Мама, все хорошо. Я цела.
— …наказана, — продолжила Эннилин. — До конца жизни.
Келли расплылась в улыбке:
— Мама приходит в себя.
— Да, — ответил чей-то голос. — Я вижу.
Эннилин не могла понять, откуда исходит голос, но подниматься и смотреть не хотелось — ведь песок был такой мягкий и гладкий.
Келли пропала из поля зрения, и ее лицо сменилось другим. Это был давешний незнакомец, уже успевший снять капюшон. У него были рыжевато-русые волосы — светлее, чем борода и усы. Серо-голубые глаза взирали с выражением, которое Эннилин определила как скептическое.
— Привет. — В его голосе слышался незнакомый акцент. — Вам крепко досталось.
— Да не может быть. — Эннилин закашлялась.
Он улыбнулся. Улыбка была приятной — не то что триумфальные ухмылки Оррина, это уж точно. Сдержанная, с налетом дружелюбия. Как и его голос.
— Вы невредимы, — сказал незнакомец. — Песок из одежды придется вытряхивать еще долго, но главное — кости целы. — Он достал из складок плаща флягу. Эннилин заметила, что вещица была старинной, темно-коричневая краска местами побурела от времени. Под плащом мелькнула выцветшая рубаха свободного покроя. Мужчина опустился на колени и замялся. — Вы позволите?
Эннилин попыталась кивнуть.
Он осторожно приподнял ей голову, чтобы напоить. Эннилин пила жадно, краем сознания беспокоясь, что семнадцать лет нравоучений о том, как вести себя с незнакомцами в пустыне, только что на глазах у дочери вылетели в трубу. Эннилин не знала, что и думать о благодетеле, кроме того, что одет он так, будто рылся в ее корзинах с распродажным барахлом.
Под конец она чуть не захлебнулась. Кивнула спасителю в знак благодарности и строго прищурилась:
— Келли?
Мужчина отодвинулся, и вместо него показалась дочь.
— Что, мам?
Рука матери поймала девушку за воротник.
— Ты что такое вытворяешь?
У той на лице мелькнуло виноватое выражение.
— Ну-у… к нам в Надел полгалактики завалилось выпить да закусить — а еще даже не обед. Я подумала, что надо быстренько заняться животными на выпасе, а то застряну в магазине за работой.
— Да, но почему именно этим животным?
— Н… не знаю. — Келли пожала плечами. — Вообще, я думала, тебе все равно. Ты, как всегда, была занята одним Джейбом…
Мужчина за ее спиной закрутил крышку фляги и хмыкнул:
— Если вы, милая барышня, пытались добиться внимания матери, вам это удалось.
Он снова сверкнул обезоруживающей улыбкой.
Карие глаза Келли вспыхнули, и она расцвела в ответ.
— Да ладно, зовите меня Келли!
Он вежливо улыбнулся, в то время как Эннилин прожгла дочь взглядом.
— Наказана пожизненно, — напомнила она и попыталась сесть. Но очень скоро осознала бесплодность своей попытки и поддалась силе притяжения.
Незнакомец мгновенно метнулся и подхватил ее. Эннилин ощутила легкое прикосновение пальцев к волосам.
— Не бросайтесь с места в карьер, — попросил он. — Вы только-только пришли в себя.
— И то верно. — С их общей помощью Эннилин приняла сидячее положение.
— Я возвращался домой из Бестина, а тут вы со своими рососпинниками, — начал незнакомец. — То, как вы гнались, — настоящее верховое искусство. Надеюсь, вы не восприняли мое вмешательство как помеху.
— Нет, не восприняла, — с каменным лицом ответила Эннилин и повернула голову, чтобы посмотреть, что случилось со Злюкой. Его некогда яростные глаза безучастно смотрели вперед, а из пасти на землю натекла пена. Скользнув взглядом вдоль туши, Эннилин отметила, что его левая задняя лапа выглядит как сдувшийся шар. Кости были сильно повреждены, когда он оступился.
Однако самое главное — место, где лежал Злюка: всего в паре метров позади. Туша едва-едва не рухнула на нее.
— Удачно вышло, — заметил спаситель.
— Удачно, — согласилась она, потирая висок. Будет шишка, это уж как нить дать. — Я боялась, что мы наткнемся на сарлакка.
