Глава 3
«Жирный гусь» — едва разобрал я на старой деревянной вывеске. Трактир выглядел пустующим, почти заброшенным. Хотя я мог и ошибиться — восьмой час вечера, давно
стемнело. Около входа качался на ветру тусклый масляный фонарь. Но света почти не давал, больше играл тенями на стене. Было очень тихо, ни души вокруг. Здание большое, двухэтажное, но даже в темноте видно, насколько неухоженное. Окна черные, отблеска свечей или факелов не заметно.
Я передернул плечами, постарался совладать с собой. Темноты, пауков и женщин, в ней скрывающихся, не боюсь, но если в совокупности, то бррр… Хотя про женщин я приврал, еще и как, признаюсь. После приключений на проклятой мельнице стал опасаться таких мест. Уж очень их потусторонние существа любят. Тут спокойно и уютно, иногда и люди суются. Дураки, не знают, что они — еда.
Конь уткнулся влажной мордой мне в щеку, требовательно фыркнул. Я потрепал по холке — знаю, дружок, что хочешь отдохнуть в теплой конюшне, слопать мешочек овса. Но потерпи чуток, все устроим.
— Есть тут кто-нибудь? — крикнул я, набравшись храбрости.
Тишина, бряцание цепи, на которой болтался фонарь, да отдаленное хлопанье ставен.
— Эй! — позвал я тише. — Есть живые?
Скрипнула дверь. В квадрате красноватого света показался черный человеческий силуэт. На меня дохнуло теплом, ноздри затрепетали, уловив запахи* дыма, вина и жареного мяса. Послышался отдаленный гул множества голосов.
— Чего разорался, дурак? — беззлобно ответили мне. Голос звонкий, юношеский. — Все дома. Все живы. Че надо?
Дверь со скрипом закрылась, я слепо заморгал, вновь привыкая к темноте.
— Переночевать хочу, — буркнул, опомнившись. Я ж господин и должен вести себя соответственно.
— Ну так ночуй, никто не мешает, — огрызнулись из темноты. — Давай коня, определю на постой. Плата за овес отдельно, все дорожает.
Я плюнул на конспирацию и пробормотал заклятие Ночного Зрения. Мир приобрел сероватый оттенок, появились четкие формы и линии. Я уже знал — если света хватает, то вижу по-кошачьи или по-совиному, если нет, глаза чувствуют тепло, все вокруг заливает красным. Предо мной стоял паренек. Нет, даже мальчишка лет шестнадцати. Лицо хитрое и веселое, волосы растрепаны. Одет бедно, ноги босые. Но это нисколько его не смущало, сорванец чувствовал себя как рыба в воде. Специально делал голос немного грубоватым, ибо так солиднее, почти по-взрослому. Отобрал у меня поводья. Конь всхрапнул, но охотно пошел за пареньком, предчувствуя кормежку и отдых.
В груди предостерегающе екнуло, но я успокоил себя. Все в порядке, Эскер. Расслабляться не стоит, но и быть в постоянной боеготовности глупо. Я немного потоптался на месте, но с хлебом-солью не встречали, красный коврик не расстилали. Трактир выглядел таким же мертвым и безлюдным. Я потянул на себя дверь, сощурился и тряхнул головой. Никак не могу приучить себя вовремя отпускать Ночное Зрение.
Внутри было тепло и уютно. Шумно. Народу оказалось неожиданно много. Сидели за столами, ели и пили, что-то обсуждали. Как только я вошел, все обернулись, притихли. Несколько мгновений рассматривали, потом отвернулись, потеряв интерес. Я нерешительно постоял у порога, ухватил за рукав пробегающего мимо хозяина.
— Где можно присесть? — спросил я.
Трактирщик окинул меня быстрым профессиональным взглядом, мигом прикинул платежеспособность. Оценка ему понравилась. Сразу изобразил на лице улыбку, мотнул головой.
— Стол в углу не занят, — ответил хозяин спокойно. — Что закажете… господин?
— Поесть, — коротко сказал я, показав серебряную монету. — И чего-нибудь согревающего. Кофе есть?
— Нет, времена нынче тяжелые, — проворчал хозяин. — Заморские товары не привозят… Могу предложить хороший глинтвейн.
— Давай, — согласился я. — Но быстрей, а то околею. Тут я несколько покривил душой. В дороге не выдержал, наложил на себя слабое заклятие, прикрылся тонкой пеленой, не пропускающей ветер и дождь. Даже подремать успел немного. Правда, отдых сомнительный: вся задница в синяках и ноги болят. Не привык я к седлу.
Я прошел к столу, уселся на грубую лавку. Меч отстегнул и положил перед собой. В качестве устрашающего аргумента, на всякий случай. Многим людям нужен простой и наглядный пример способности защититься. Конечно, того, кто очень захочет ограбить, не остановит вид оружия. Но для таких у меня запасена парочка очень эффективных заклинаний. Сумку положил на лавку. Достал футляр с бумагами, повертел в руках. Полковник вроде бы говорил, что здесь меня должны встретить, но делегации с флагами и плакатами «Приветствуем великого Эскера!» не наблюдалось.
Народ в трактире собрался интересный. В простой одежде крестьян и ремесленников, но у каждого оружие. Да и не выглядели они теми, кем хотели. Крепкие широкоплечие мужчины с настороженными взглядами и обветренными лицами. Выправка военная, такую ничем не скроешь. Сидели, пили и ели, болтали вполголоса о каких-то пустяках. Но чувствовалось: при первом признаке опасности окажутся на ногах, кинутся бить и крушить дерзких врагов.
На меня косились исподтишка. Множество глаз ловили каждое мое движение, тут же подвергали детальному разбору, анализу. Больше чем уверен, сразу поняли: мечом владею не ахти. Тут бы и забыть о случайном путнике, который то ли по незнанию, то ли по глупости забрел в трактир, выбранный перевалочным пунктом для военных операций. Но нечто не давало расслабиться, они видели во мне скрытую угрозу. Слишком уж я был уверен в себе, расслаблен.
Полненькая молодая служанка с румяным лицом принесла поднос, заставленный тарелками и мисками. Робко улыбнулась, стала раскладывать еду предо мной. Я отложил футляр, с интересом уставился на пышечку. От нее пахло домашним уютом и лаской, сонным спокойствием. Такие обычно становятся хорошими женами, безропотными и работящими. Одета просто, но аккуратно. Кожа рук белая и нежная, пальчики пухлые, но ловкие, подвижные.
— Господин желает что-то еще? — спросила девушка. Голос мягкий, грудной, очень приятный.
— Благодарю, милая, — улыбнулся я. — Ты умничка. Если что-то понадобится, позову.
Служанка покраснела, скромно кивнула. Поспешно подхватила поднос и убежала. Я проводил взглядом сочную фигурку и тяжело вздохнул. Хорошенькая девочка. Но сейчас не до нее. Нужно поесть, а потом заняться делом.
Предо мной стояла широкая миска с мясной похлебкой, исходила ароматным паром. Рядом тарелка с пшеничной кашей. Насыпали с горкой, не пожадничали. Среди мягких зернышек быстро плавились, расплывались тягучими ручейками кусочки желтого масла. Сбоку примостились крупные кровяные колбаски. Видно, что только со сковородки, еще шипели, плевались жиром. В желудке предательски екнуло, требовательно заурчало. Рот наполнился слюной. Я схватил ложку, окунул в похлебку. Ел жадно и быстро. В груди сразу же потеплело, в животе стало появляться приятное чувство наполненности. Не успел распробовать, как застучал по дну миски. Вкусно-то как! Но еще и кашка есть, попробуем!.. Колбаски я глотал практически целиком, не разжевывая, едва не рыча от наслаждения. Кашу смел с тарелки в три приема. Как, уже все? Я обвел миски жадным взглядом, уныло вздохнул. Хотел попросить добавки, но тут понял, что насытился. Если буду есть дальше, раздуюсь как шарик, меня сразу же охватит блаженное сонное равнодушие. Я откинулся на лавке, взял большую кружку с горячим глинтвейном, осторожно отхлебнул. Трактирщик не обманул, вино с пряностями было сварено прекрасно. Волна тепла тут же пронеслась по телу, заставила расслабиться. Во рту появился привкус фруктов и терпких полевых трав.
У стены за большим столом сидела компания молодых крепких парней. В отличие от остальных они молчали, неспешно потягивали пиво. Один из них бросал на меня осторожные взгляды, хмурился. В конце концов не выдержал, встал и подошел. Я с интересом посмотрел на него. Высокий и стройный, темноволосый, на вид лет тридцати. Черты лица правильные, даже благородные, но впечатление портили по-детски пухлые губы и немного вздернутый нос. На меня смотрел с мрачным любопытством, руку красноречиво держал на рукояти короткого меча. Одежду скрывал длинный шерстяной плащ. Но я был больше чем уверен, что парень в кольчуге или даже в латах. Уж не из тех ли воинов, что должны меня встретить?
