— Вы мне не верите? — оскорбился маг.
— Конечно верю, — примирительно сказал я. — Верю, что вы готовы отвалить мне целую кучу денег, поможете бежать из страны, да еще и ручкой помашете. Верю. Когда тебе глотку режут, ты еще и не такое можешь пообещать, да и сам в это же поверишь. Вон, твой болван, — пренебрежительно кивнул я на Бастида, — лежит, подыхать не хочет. Сейчас скажет, что у его тетушки в деревне есть знакомый колдун, а если я его оставлю в живых, так он этого колдуна попросит мне молодость вернуть.
Лакей, сидевший до этого с непроницаемым лицом и, хранивший молчание, вдруг подал голос:
— Молодость тебе ни один колдун не вернет, а вот здоровья и силы добавить — это я смогу и сам сделать.
— Вот видите, господин маг! — радостно вскинулся я. — Что я вам говорил? Вы мне золотые горы сулите, а ваш холуй — здоровье и силы! А ведь он, наверняка, сам в это верит.
— Артакс, можно заканчивать представление, — заявил вдруг Габриэль. — Я уже все понял.
Придворный маг стряхнул с запястий «путы», встал и, как был, без сапог, подошел к «слуге». Склонился к Бастиду, потрогал того за плечи, ощупал руки (только что в зубы не заглянул!), покачал головой.
— Господин Артакс, приношу вам свои извинения, — сказал Габриэль, прижав руку к сердцу. — Вы были правы. Этот человек — очень сильный маг. Как хорошо, что вы догадались его связать!
Глава 6. Ошибки магов
— Господин Артакс, вы не могли бы нас оставить? — вежливо попросил Габриэль. — У нас с господином — не знаю, как его зовут, состоится деловой разговор. Такой разговор посторонним людям лучше не слушать.
Ну, это так вежливо прозвучало, что лучше убраться побыстрее и подальше.
Осмотрев наш бивак, маг добавил:
— И вещи лучше забрать, чтобы не пострадали.
— Лошадей уводить? — поинтересовался я, спешно запихивая в мешки все наше барахло, но маг уже меня не слышал, вперившись взглядом в своего соперника. Любопытно, как это придворный маг герцогства не сумел «вычислить» своего коллегу? Хм. Впрочем, сам расскажет. А коней лучше увести, от греха подальше.
Когда между мной и магами осталась миля, я решил, что достаточно. Скинув мешки, отпустил коней, но расседлывать их пока не стал. Обнаружил, что прихватил не только свое барахло и вещи Габриэля, но и мешок Бастида. Любопытственно было бы заглянуть в него, но не стал.
Я тихонечко сидел, внушая себе, что существо я нелюбопытное, что любопытство сгубило не одного хвостатика, что это вообще нехорошая черта, а я человек твердых убеждений, но получалось плохо. Подспудно ждал с той стороны, где оставил магов, молний, ударяющих в землю, небольшого смерча, маленького урагана. И, что характерно, стих ветер и птицы перестали петь.
Подбежал Гневко.
— И-го? — стриганул ушами гнедой, поворачивая бок. Мол, заскакивай.
— И что, так вот, на все плюнуть и удрать?
— Го! — кивнул жеребец.
— Нет, нельзя, — вздохнул я.
Гневко посмотрел на меня, осуждающе помотал головой — мол, я тебя предупредил, но далеко отходить не стал. А вдруг да понадобится удирать?
Иногда так бывает, что черная грозовая туча, занявшая половину неба, вдруг рассеивается, уступив место ярким лучам солнца. Вот и сейчас — ждали, мы ждали, но подул освежающий ветерок, снова защебетали птицы, а мой гнедой, недоуменно повернул голову к месту недавней угрозы, постриг ушами и убежал к своей засекающейся кобылке.
От нечего делать я решил поспать. Что снилось — не запомнил, но проснулся от ржания лошадей. Вскочил и увидел бредущего господина Габриэля.
Придворный маг шел, еле-еле переставляя ноги и, что-то держал в руке. Я побежал навстречу, а когда приблизился, невольно остановился, рассмотрев ношу — господин Габриэль держал за волосы голову Бастида. Вся одежда волшебника была перемазана кровью, словно у неумелого мясника.
— Господин Артакс, помогите мне ее похоронить, — протянул маг мне голову.
— Однако! — только и сказал я, принимая ношу.
За двадцать лет, с хвостиком, я почти привык к мертвым телам (на самом-то деле к этому нельзя привыкнуть, можно лишь научиться делать вид, что привык!), да и отрубленных голов насмотрелся. Но эта голова была не отрублена, не отрезана, (не отпилена!), а словно бы оторвана от туловища — рваные края, обломанный кусок позвоночника. Авторитет придворного мага в моих глазах изрядно вырос, но сам я слегка пожалел, что вообще с ним связался. Еще дал самому себе обещание разговаривать с Габриэлем более уважительно.
— Копать глубоко? — спросил я, с грустью, прикинув, что лопаты у нас нет, а рыть могилу мечом, не сподручно.
Габриэль сделал неопределенный жест и рухнул на землю, словно вымотавшийся хлебопашец.
Голова может и подождать, но мага надо привести в чувство. Для начала, я отпоил волшебника водой. Он едва шевелил губами, половина фляги пролилась, но все-таки, ему стало лучше.
— Вина нет? — спросил господин Габриэль.
Я только пожал плечами. Может, что-то осталось в мешке Бастида? Но там пусть маг сам смотрит. По мне, вино еще никому не помогало, а то, что его следует пить при душевных беспорядках — миф. Только пьяного мага мне не хватало! Если он трезвый живым людям головы отрывает, что станет делать, по — пьянке?
— Ну, если нет, так нет, — вздохнул Габриэль.
Уже лучше. Не настаивает, и хорошо.
Решив, что для одной головы три ярда — это чересчур, выкопал ямку на глубину лезвия. Маг, слегка оклемавшийся, кивнул, собственноручно засыпал землей голову несчастного коллеги. Я собирался помолиться над останками несчастного, но не стал, а только мысленно попросил у Господа прощения и за себя, и за несчастного парня, и за Габриэля. Насколько уж получилось искренне, я не знаю, но Он сам во всем разберется и поймет.
— В седле усидите, господин Габриэль? — поинтересовался я, хотя знал ответ заранее. В седле он усидит, если положить поперек. Что ж, мне торопиться некуда, да и с мальчишкой ничего не случится.
Маг спал весь остаток дня и всю ночь. Но утром, едва солнышко зашевелилось на небе, он уже яростно доедал последнюю курицу. (Мне вчера было лень заниматься готовкой, потому тоже поучаствовал в уничтожении припасов.) Все-таки, великая вещь народная мудрость, научившая сохранять еду в крапиве. Насытившись, маг смущенно рыгнул, попил кипяченой водички (морду скривил, но отказываться не стал), потом сообщил:
— Сразу скажу, что от Бастида не узнал ничего интересного.
— Совсем-совсем ничего? — хмыкнул
