повороте, не заметив, куда именно я побежал, шпана принялась обсуждать, где я могу быть. А потом разбилась на две тройки и двойку, разбежавшись в разные стороны. Я бы на их месте бросил эту затею, но это сейчас, а раньше тоже бы, наверно, принялся искать наглого врага. Тем более что двое-трое – это не один, шансы есть. Но это только они так думали. Я же, затаившись у окна подъезда, сразу обозначил первую цель и кинулся вдогонку.
Роли поменялись, теперь я был охотником, а гопники жертвой, и первыми стали те, что остались вдвоем, среди которых был и Крючок. Он первый и пострадал, когда, выйдя из арки, схлопотал прямой в голову. Нос хрустнул, заливая Крючка кровью, а сам любитель блатных песен рухнул как подкошенный. А через секунду рядом лег и его товарищ, застывший от неожиданности и за это получивший ногой в голову. Щадить засранцев я не собирался. Не хрен было вестись на Земину брехню.
Следующих троих я поймал в парке. Не том, где мы с одержимым играли в догонялки, а небольшом сквере между домами. Он основательно зарос кустами, и среди них была одна из наших точек, где можно посидеть, не привлекая внимания. Вот они туда и двинули, проверить, мог ли я там затаиться, и это сыграло с пацанами злую шутку. Повизгивающий голосок Сопли я услышал издалека и подкрался, стараясь не шуметь и глядя, куда ставлю ноги. И стоило одному отлучиться поссать, принял его, поймав на удушающий.
Тридцать секунд трепыханий, и бессознательная тушка у моих ног. Убивать я, естественно, не стал, вот еще, мараться, причем в прямом смысле этого слова, так как гопник все же справил нужду, правда, себе в штаны. А вот с оставшимися я ничего придумывать не стал, просто в прыжке зарядив с ноги тому, кто ближе. На удачу Сопли это оказался не он, иначе, боюсь, пришиб бы. А так получилось, что одного я вырубил, а Сопля сам от страха чуть сознание не потерял. Пришлось забрать у него нож, надавать подзатыльников и отправить домой. И я не обольщался на его счет, малой хоть и был ссыкливым чмом, но при случае не постесняется ударить в спину. Однако избивать детей было ниже моего достоинства. Новую жизнь надо начинать сразу и полностью, а не так, что тут вижу, тут не вижу, тут рыбу заворачивали.
Остались последние трое, но эти были самые опасные. Как и Щетка, они являлись приближенными Земы, такими же подлыми и наглыми, как их главарь. И не чурались самых мерзких дел. Наверняка и пошли вместе только для того, чтобы меня порешить и отличиться перед Каленым: зуб даю, это его идея была меня на ножи поставить. Но с ним я потом разберусь, пока же надо было решить главную проблему, и я знал, где их искать.
– Че, твари, бросили меня, да? – вопли Земы я услышал издалека. – Думали, что я все, отъехал? А вот хер вам! Всех вас, суки, порешу!
– Да ты ше, Шем, ты ше сам скашал, Шобота валишь. – Судя по голосу, отвечал ему Сашка Шепелявый, первый кореш Щетки. – Ну, мы и побешали…
– Ты вообще пасть закрой, воняет! – Главарь явно пытался восстановить свой пошатнувшийся авторитет и щемил пацанов, как только мог. – Падлы, дали ему уйти! Сука, сами перед Каленым отвечать будете!
– А чё мы-то сразу? – в три голоса возмутились пацаны. – Это ты подписался Чобота завалить. Не по понятиям, кстати. Кто видел, чтобы Чобот стучал?
– Чё сказали?! – Зема буквально рычал, а потом раздался щелчок открывающегося ножа. – Я вас, падлы…
– Закрой хайло, Зема, ты обосрался, – заявил я, выворачивая из-за гаража, за которым прятались гопники. – Так вот кто ссучился. Мокрушником при Каленом заделался, мразь? И пацанов под статью тащишь? Ты, дебила кусок, хоть бы подумал, что у магазина во дворе камера стоит. Видите, чуваки, вы ему пятки лизали, а он вас на зону упаковать собрался, лишь бы перед ворами выслужиться.
– Заткнись, тварь! – психанул уже бывший дворовый авторитет, судя по тому, как пацаны от него отошли. – Ты, сука, ментам стучишь…
– Ой, да завались, – небрежно отмахнулся я. – Уже все поняли, что это тебе Каленый напел. А у него на меня зуб и доказательств никаких нет, иначе я бы его уже давно посадил. Но он ходит на воле, правда, ему недолго осталось. За такую подставу я его мехом внутрь выверну.
– Да Каленый тебя, фраера, на раз кончит, – истерически заржал Зема. – Он таких, как ты, десятками опускал!
– Слышь, у тебя это больная тема? – я вопросительно поднял бровь. – На малолетке, что ли, машкой был? А нам по ушам ездил, мол, в авторитете ходил.
– Заткнись, сука!!! – И вот теперь Земе реально снесло крышу, и он, размахивая ножом, кинулся на меня, но я был к этому готов.
Остановился я в паре шагов от пацанов, чтобы меня нельзя было достать одним выпадом, но и особо бегать не пришлось. Так что успел среагировать на рывок, отскочив спиной назад и тут же прыгнув обратно, буквально впечатываясь в Зему и перехватывая его руку с оружием. Тот дернулся, пытаясь освободиться, но именно сейчас разница между обычным человеком и Юниором была особенно видна. Я словно тисками зажал кисть гопника, второй рукой ухватив его за ворот и видя, как в глазах проступает понимание, что я уже не обычный человек, впечатал лоб в переносицу врага. Потом еще раз и еще, пока тот не обмяк, повиснув в моих руках безвольной куклой.
– Ну что, еще вопросы есть? – Я повернулся к пацанам, отшвырнув потерявшего сознание Зему, словно тюк с тряпьем. – Тогда давайте решать!
– Сыночек!!! Семочка!!! – Хоть я и отзвонился, когда вышел от Тихомирова, это не помешало маме повиснуть у меня на груди, как только я вошел в квартиру. – Родненький! Счастье-то какое!!! Слава богу!!! Отпустили! Мне звонили вчера, но я сразу сказала: не мог мой сын человека убить!
– Ну все, все, мам, – я обнял ее, успокаивая и понимая, как соскучился по ней. – Все хорошо. Там разобрались и отпустили. Ты же знаешь, у нас невиновных не сажают. Я все тебе расскажу. Только покорми меня, я голодный, ужас. Слона бы съел.
– Слона нет, – тут же утерла слезы и собралась та, ибо сработал один из главнейших материнских инстинктов – накормить дитятко, и неважно, что он в дверь боком проходит и выше нее на три головы. – Куру я твою запекла с картошкой. И
