он слегка.
Тут не надо было быть гением, чтобы понять, что такое производить патроны. Там не один и не два станка. Обточка, вытяжка, пробивка под капсюль, обжимка — а это только в общих чертах и речь только о гильзе. Придётся выстроить всю производственную линию.
Конечно, есть другой вариант. Допустим, у нас есть использованные гильзы, которых у нас почти нет, к слову. А что насчёт реактивных снарядов? Хорошо, пороховой заряд, который выбрасывает на первоначальную скорость снаряд, можно сделать, а реактивный двигатель? Да, там не полноценный двигатель, а одноразовый, но тем не менее. И под конец боевая часть, которая при контакте должна взрываться.
Всё это в сумме делает невозможным какое-либо производство без специального оборудования, которое надо ещё и настроить правильно. И я сомневаюсь, что среди нас найдётся тот, кто умеет этим заниматься.
— Нам нужны снаряды, Зигфрид. Без них мы попросту не сможем ничего сделать.
— Может повременим? — положил он мне руку на плечо. — Смотри, Лорье — это последнее, что сейчас стоит у нас на пути. Ристингаузеров не берём — они далеко. Разберёмся с Лорье, вернёмся к вопросу с двигателем, а там уже и до линкора, который вы обнаружили, рукой подать. Уверен, что там найдутся патроны к градомётам. В крайнем случае, мы всегда успеем обратиться к Брокфорсам.
Я задумался, после чего всё же признал, что слишком тороплюсь.
— Хорошо, мы повременим до момента, пока не покончим с Лорье, а потом посмотрим.
— Хорошо. Как дела с Катэрией? Есть новости?
— Пока нет, — покачал я головой.
— Если ты спросишь меня, это было очень плохой идеей оставлять их. Нам приходится полагаться только на уверенность Катэрии, что её сестра не предаст нас. Ты знаешь, что я не очень люблю полагаться на удачу. Особенно на других, кто не из нас.
— Если она уверена в сестре, то и я буду уверен в ней.
— А ты доверяешь ей?
— Да. Я доверяю Катэрии. Я предупредил её быть начеку, и если будет не уверена, вернуться. Но раз она сказала остаться, то значит уверена в своём решении и в том, что видит. Она не дура, пусть и не умеет читать жёлтые надписи, а это один из немногих шансов решить вопрос раз и навсегда, — пожал я плечами. — Если есть такая возможность, то почему бы ею не воспользоваться?
— Но если что-то пойдёт не так…
— Да, я знаю, чем это закончится, — негромко ответил я. — Но мы доверимся её.
Зигфрид немного помолчал, после чего огляделся.
— Что будем брать, уже решил?
— Ещё пока нет. Я бы взял челнок или грузовой корабль, однако всё упирается в то, куда конкретно мы будем направляться. Будет это в черте города или в лесу, небольшой бункер или небоскрёб… — я развёл руками. — Я предполагаю, что с учётом подобного, лучше взять просто корабль и надеяться, что он сможет выдержать ещё один свой полёт. В любом случае, учитывая, что он официально зарегистрирован на нас, мы теперь всегда можем вызвать грузовой челнок, который перетащит его куда нужно.
— Я понял. Но если честно, я считаю, что это было плохой идеей. Мне следовало остаться с ней.
— Всё будет хорошо, — ответил я ровно. — Я гарантирую тебе. А сейчас давай проверим всё, чтобы потом не вышло никакой случайности.
Нам было необходимо сейчас взять один из кораблей. Я долго решал, что брать и по итогу решил, что десантный корабль будет самым предпочтительным транспортом. Большой, массивный, тяжело бронированный. Большой вес — это хорошо, большой вес — это надёжно. Даже если откажет двигатель, на нём всегда можно будет в кого-нибудь врезаться. К тому же пока будем врезаться, можно будет расстреливать округу и бортовых турелей. Там никакой щит пси-райдера не спасёт, если только нам не попадётся действительно сильный противник.
Поэтому было решено, что сегодня выдвигаемся на тяжёлом разведывательно-десантном корабле. Я внимательно осматривал двигатель, когда услышал душераздирающий крик из десантного отсека. Громкий, визгливый, полный первобытного ужаса любой матери — крик ребёнка.
Я бы мог не обращать внимания на него, не издавайся он из моего корабля. И когда я заглянул вовнутрь, то увидел следующую картину: мелкая девчонка прижалась открытым ртом к стене корабля, вытащив язык, который благополучно застрял в стыках металлических листов. И при этом она издавала пронзительные звуки, похожие на сигнализацию, которые, усиленные эхом от десантного отсека разносились по округе.
Не успел я ещё сам зайти внутрь, как уже сбежалась охрана.
— Всё в порядке, всё под контролем, тут… одна мелочь застряла… — выдохнул я и пошёл за инструментами.
Когда я вернулся обратно, это чудовище уже не кричало, просто плакало, молотя ладонями по стене и отчаянно пытаясь вырвать язык из западни. Я не понимаю, как она его туда засунула, так как стыки между листами идут впритирку. Но ещё больше я не понимаю, зачем она это вообще сделала.
Видимо, её дурость не знает границ.
— Зачем? — присел я около неё. — Зачем твоя тупая голова туда его засунула?
Она, не в силах полностью повернуть ко мне голову, могла лишь покоситься на меня.
— Уа гуа хе хая! — со слезами на глазах ответила эта девчонка.
— Ты понимаешь, что теперь придётся отрезать твой грязный язык, так как его не вытащить, — я взял в руки из ящика с инструментами большой секатор для веток и красноречиво пощёлкал им перед её лицом.
Округлив в ужасе, глаза девчонка забилась ещё сильнее, пытаясь вырваться из западни. Она повизгивала, ревела, била кулаками по обшивке, дёргая голову назад, будто действительно была готова оторвать язык. И чем ближе я подносил секатор, тем отчаяннее её попытки становились, пока она не начала просто реветь, пытаясь руками отмахиваться от меня.
Думаю, этого достаточно. Поэтому, вернув секатор обратно в ящик, я достал инструменты и принялся разбирать стенку, будто мне было нечем заняться. Не сказать, что обшивку было тяжело снять, но это всё же время, которое можно было потратить с пользой. И когда я освободил её язык, мелкая попыталась сразу ретироваться, но была поймана за шиворот.
— Это ты куда собралась? — холодным голосом спросил я.
— Д-домой? — тихо пропищала она. Повисла у меня в руке, поджав ноги, будто котёнок, которого держат за шкирку.
— Ты зачем вообще засунула туда язык?
— Я… щель
