Все замерли, даже Вернов замолчал, не зная, что произойдет дальше. Дверца кареты распахнулась и из нее, придерживая узкую, длинную юбку, выпорхнула красивая молодая дама в шикарном дорожном костюме. Ни на кого не обращая внимания, она стремительно преодолела небольшое расстояние от кареты до лейтенанта Магу и, никого не стесняясь, повисла у него на шее.
Через окно одного из штабных кабинетов за этой сценой наблюдали два офицера — толстый, одышливый и потливый штаб-капитан, дотягивающий служебную лямку до скорой пенсии и молодой, не более пары лет, как из училища, лейтенант, еще не утративший молодого задора и служебного рвения.
— Мамаша Магу пожаловала, — констатировал штаб-капитан, — очень вовремя.
— Я бы поставил на старшую сестру, — высказался лейтенант.
— Ставь, только проиграешь.
— Уверен?
— Ирен Магу, урожденная Тизель. Лет двадцать назад, когда я был еще кадетом, вся светская хроника была забита известиями с бала по поводу ее двадцатипятилетия, она тогда чудо, как хороша была. Во всех газетах и журналах были ее портреты. Шумиха не стихала недели две.
— А и сейчас еще ничего, старушка, — оценил женские достоинства дамы лейтенант, — очень даже ничего.
— Да, почти не изменилась, — подтвердил штаб-капитан.
В его голосе проскользнула тихая печаль, но озабоченный лейтенант не обратил на нее внимания.
— Уж я бы с ней…
— Заткнись, — оборвал оборзевшего юнца штаб-капитан. — Ты с Ирен Магу?! Только приблизься и он сделает с тобой то, что ты хотел сделать с ней.
Из кареты уже выбрался высокий, несколько полноватый господин, водрузил на голову пренепременный атрибут своего рода деятельности и чуть спешным, но не нарушающим банкирского достоинства шагом приблизился к жене и сыну.
— Похоже, мы прибыли вовремя. Здравствуй сын.
— Папа!
Никто не рискнул вмешаться в эту встречу родственников.
— Я сейчас.
Виктор Магу оторвался от сына, и сделал знак приблизиться полковнику Вернову. Вспомнив, кто именно зовет его, командир полка вынужден был смирить гордыню, но зарубочку на память сделал. О чем они говорили, никто не слышал, зато все хорошо видели, что офицеру этот разговор сильно не нравиться. Однако он через силу кивал, соглашаясь с собеседником. После разговора банкир вернулся к жене и сыну.
— Полковник дает тебе трехдневный отпуск…
— Но папа, со мной люди. Я обязан…
— Господин Лисово!
— Я здесь.
Поверенный материализовался в паре шагов от хозяина и почтительно выслушал указания. Вот и все, Каспарич и Закарин будут устроены в местную больницу, потом им подыщут приличные инвалидные дома. В таком деле на господина Лисово можно было положиться. Остальные оставались в компетенции полковника Вернова. Кроме Наваскина, конечно, этот был предоставлен самому себе.
— Спасибо, папа.
— А у тебя трехдневный отпуск, и я настаиваю, чтобы ты провел эти три дня с матерью. Я целую неделю не мог сказать ей, что с тобой случилось, но она почувствовала сама. Мы бы здесь и дольше задержались, но сам понимаешь — дела.
Когда карета с воссоединившимся семейством Магу покинула полковой двор, полковник Вернов вернул, наконец, власть в свои руки. По возвращении Алекса ждал большой сюрприз, но следующие три дня он пребывал в счастливом неведении, отдыхая от событий последних месяцев в лучшей гостинице Текуля, где бережно сохранили все вещи столь внезапно пропавшего постояльца.
Вечером третьего дня между отцом и сыном произошел решающий разговор.
— Может, все-таки оставишь службу? Хоть о матери подумай.
— Нет, не могу. Сейчас не могу. А мама сильная женщина, она поймет.
— Если не хочешь уходить в отставку, могу устроить перевод в столицу. Я уже…
— Папа! С таким пятном на репутации в столицу? Благодарю покорно. Лучше помоги мне разобраться с местными проблемами.
— Ты уверен, что, действительно этого хочешь?
— Да, папа, уверен.
— Ну, хорошо. И что тебе для этого потребуется?
— Многое. И не только деньги, хотя и деньги тоже. Во-первых, мне потребуются некоторые услуги твоего поверенного…
Минут через сорок, старший Магу подвел итог состоявшегося разговора.
— Хорошо, ты получишь все, что требуется, но обещай мне, что после того, как все это закончиться, ты подумаешь о переводе в столицу.
— Обещаю, папа.
— Я очень жалею, что отпустил тебя в военное училище. Если бы ты выбрал юридический факультет, то я был бы спокоен за наше семейное дело.
— Но Донат вполне справляется и, насколько я знаю, ты им вполне доволен.
— Твой старший брат умный и образованный финансист, но характер у него материнский — мягковат. К сожалению, в мире банковского бизнеса этого недостаточно, еще требуется особая хватка.
— Умение расчетливо ухватить конкурента за горло и хладнокровно удавить его, — предположил Алекс.
— Ты настоящий Магу! — рассмеялся банкир.
Потом он поднялся с кресла подошел к шкафу и вытащил оттуда тяжелый дорожный саквояж. Поставил его на стол, открыл и извлек из него большую кобуру желтой кожи. Явно не пустую.
— «Гранд и Стетсон», сорок пятый калибр, — мгновенно опознал содержимое Алекс. — Три месяца назад, после выпуска, ты подарил мне такой же. Я верну его, обещаю.
— Лучше сам вернись, сынок, — тихо попросил банкир.
— Что вы о себе возомнили, лейтенант?
Полковник Вернов бушевал уже минут десять и понемногу начал выдыхаться. По крайней мере, трижды он уже повторился в характеристике служебных и человеческих качеств лейтенанта Магу, чего в предыдущие девять минут не наблюдалось.
— Вы полк, слышите, полк опозорили! Ваши подчиненные погибли, а вас, как молодого барашка сначала связали, а потом продали папочке! Ни один офицер Текульского полка не попадал в плен к бандитам! Вы — первый, лейтенант!
Конечно, надо было промолчать, но какой-то черт дернул Алекса за язык.
— Осмелюсь напомнить, господин полковник, капитан Каспарич…
Лейтенанту показалось, что рожа полковника сейчас лопнет по багровому шраму.
— Молчать! Каспарич попал в плен будучи раненым и во время боя! Не сметь! Не сметь упоминать об этом! Я тогда полком не командовал!
Вообще-то Текульский пехотный считался молодым полком. Сформирован он был в преддверии нашествия не в меру шустрого полководца, подмявшего под себя почти всех западных соседей Руоссии и опрометчиво рискнувшего попробовать свои силы на руоссийском оселке. После того, как наглеца сначала разбили, а потом еще и добили, полк был переведен на южную границу империи и стал именоваться Текульским. Граница по Темерюку тогда была только-только установлена. Племена, которые прогнали с левого берега ушли в горы, а там и без них был переизбыток народа. Время тогда было горячее, через Темерюк переправлялись банды численностью не в одну сотню человек, а перестрелки случались по нескольку раз за ночь, и их за происшествие никто не считал. В те дни всякое случалось, но с тех событий прошло уже больше пятидесяти лет и они основательно подзабылись.
