К счастью, ничто не может сгладить такие неровности в отношениях лучше, чем общий враг.
Несколько членов экипажа во главе с апотекарием Асклепином ввели Сарпедона, чьи мутировавшие ноги были скованы. Асклепин зачитал отчет об изучении мутаций Сарпедона — действительно, результаты исследований можно было представить суду в качестве доказательств.
Сарпедона загнали на скамью подсудимых и привязали его оковы к специальным креплениям внутри клетки. Магистр Испивающих Души все еще выглядел достаточно внушительно, чтобы при его появлении в зале воцарилась тишина. В оковах, без доспеха, который, безусловно являлся визитной карточкой любого космодесантника, даже если забыть о мутациях, Сарпедон все равно вызывал своего рода уважение из–за шрамов, осанки ветерана и укоренившегося на лице вызывающего выражения. Закрепленный на черепе психоподавитель заставлял его выглядеть еще более опасным. Одна из основных обязанностей Лисандра состояла в том, чтобы пристально наблюдать за Сарпедоном и обездвижить или даже казнить его при первом признаке использования психических сил.
Сарпедон прошелся взглядом по лицам собравшихся космодесантников. Он увидел Боргенора, Лисандра и Владимира, которых знал не понаслышке. С Колго он никогда не встречался, но символика Инквизиции говорила сама за себя. Несколько раз дороги и клинки Испивающих Души пересекались с инквизиторскими. Святой Ордос послал сюда представителя, чтобы урвать свой кусок мяса.
И тут Сарпедон встретился взглядами с Рейнезом.
Брат Рейнез из Багровых Кулаков пришел один, безо всякой свиты. Его помятую темно-синюю броню покрывали пятна ржавчины, а красный символ Ордена Багровых Кулаков был намалеван довольно грубо. В просторном холщовом капюшоне виднелось грязное, измазанное пеплом лицо. С каждого элемента доспеха свисали полосы пергамента, исписанные молитвами.
Повисла тишина. Все взгляды были устремлены на Сарпедона, поэтому появления Рейнеза никто не заметил.
— Ты, — хрипло прорычал Рейнез, указывая на Магистра Испивающих, — ты забрал мое знамя.
Рейнез командовал Второй ротой Багровых Кулаков во время сражений с ксеносами-эльдар на Энтимионе IV. Испивающие Души в бою захватили знамя роты. Рейнез более не был капитаном. Он облачился в одежды кающегося, и отправился искать искупления вне Ордена.
— Суд, — произнес Владимир, — подтверждает присутствие Багровых Кулаков. Пусть писцы внесут это в архивы, чтобы…
— Ты, — повторил Рейнез, указывая на Сарпедона, — Ты забрал мое знамя. Объединился с ксеносами. Усеял улицы Гравенхольда телами моих павших братьев.
— Я сражался с ксеносами, — серьезно ответил Сарпедон, — наш с тобой конфликт вызван твоей ненавистью, а не желанием моих братьев перебить твоих.
— Ты лжешь! — взревел Рейнез, — жизнь главаря ксеносов я забрал собственными руками! Но этого было недостаточно. Ничего этого не было достаточно. Знамя Второй забрали еретики. Я странствовал по галактике в поисках врага, который смог бы меня убить, чтобы я, наконец, погиб за свой позор на Энтимионе IV. И не нашел. Я оставил позади Орден и искал смерти за грехи, но галактика мне ее не даровала. Но однажды я услышал, что Испивающих Души захватили и готовятся судить на «Фаланге». И я понял, что не должен умирать, если есть возможность отомстить.
— Брат Рейнез, — сказал Владимир, — был назначен обвинителем в слушании дела Испивающих Души. Имперские Кулаки должны наблюдать и содействовать правосудию, а не судить. Эта задача стоит перед братом Рейнезом.
Сарпедон смотрел только на Рейнеза и не мог себе представить, что где–то в Империуме может быть человек, ненавидящий другого человека сильнее, чем сейчас Рейнез ненавидит его самого. События на Энтимионе IV сломали капитана — Сарпедон это видел. Рейнез был побежден и унижен космодесантниками, которых Багровые Кулаки считали еретиками. Но теперь этот сломанный человек получил шанс, на который уже и не надеялся. Если и было на свете что–то, что могло вернуть космодесантника, готовящегося ступить за грань, то это была возможность отомстить.
— Я выдвигаю обвинения, — сказал Рейнез, — в подлом убийстве слуг Императора, восстании против света Императора и в ереси — помощи врагам Империума Человека, — было видно, что Багровый Кулак сдерживается от произнесения более резких слов, чтобы соответствовать нравственным нормам суда.
— В качестве наказания я требую смертной казни, при которой обвиняемые будут видеть и ощущать собственную смерть. Клянусь именами Императора и Дорна, что предъявляемые обвинения истинны и заслуживают отмщения.
— Суд, — официально ответил Владимир, — принимает законность обвинений и вправе выяснить степень вины обвиняемых.
— Магистр Ордена, — сказал Сарпедон, — этим человеком движут ненависть и жажда мести. Нет места правосудию там, где…
— Молчать! — взорвался Рейнез, — твои еретические слова не осквернят этого места! — он вытащил из–за спины силовой молот, и все космодесантники напряглись, когда вокруг боевой части замерцало силовое поле.
— Обвиняемый тоже имеет право голоса, — жестко сказал Владимир.
— Я не вижу обвиняемого! — парировал Рейнез. Он перепрыгнул через ряд сидений и направился к клетке, где сидел Сарпедон — я вижу паразита! Пятно на чести всех Астартес! Я заберу голову этого недочеловека! Пролью его кровь, чтобы не заставлять Императора ждать свершения Его правосудия!
На пути Рейнеза встал Лисандр, также с молотом в руках.
— Мою кровь ты тоже прольешь, брат? — спросил Лисандр.
Космодесантники стояли лицом к лицу, Рейнез тяжело дышал сквозь зубы.
— Я горько сожалею, что дожил до того дня, — прорычал он, — когда сын Дорна встал между Багровым Кулаком и его врагом.
— Брат Рейнез! — крикнул Владимир, вставая, — Твоя роль состоит в том, чтобы обвинять, а не приводить приговор в исполнение. Тебя допустили на «Фалангу» лишь в качестве обвинителя, невзирая на позор, которым ты покрыл себя в глазах собственного Ордена. Мы выслушаем всех, а потом вынесем вердикт. Пусть твое отмщение воплотится таким образом. По моему приказу на этом процессе кровь не прольется. Капитан Лисандр выполняет мою волю. Воспротивиться моей воле значит встать против капитана. Немногие оплачут твою смерть, если ты решишь погибнуть таким образом.
Рейнез так долго смотрел прямо в глаза Лисандру, что мало у кого в зале не возникло дурных предчувствий. Наконец, обвинитель отступил и убрал молот обратно за спину.
— Последнее слово останется за Императором, — сказал он, — Он будет говорить за моих мертвых братьев.
— Сейчас суд заслушает заявителей из числа присутствующих, — сказал Владимир, — именем Императора, да свершится правосудие.
