— Что, бросили «ауди», что ли? — удивился Игорь.
— Ну а что с ней делать теперь? Бросили, естественно.
Остановились. Вышли из машины, держа автоматы на изготовку. Нет никого, никто не бросается, никто не выглядывает из окон. Пусто. Ворота просто на задвижку закрыты: просунул руку, откинул, затем «мегаджип» загнал во двор, к самому крыльцу, беспощадно наехав на неухоженный газон. Вновь вышли.
Покопался в кармане — вот и ключи. Даже странно как-то. Поднялись на крыльцо — оно у нас высокое, — сунул ключ в замок. Тот отомкнулся легко, почти беззвучно, открылась тяжелая дверь. Принюхался… нет, вообще никаких запахов, вроде как немного полиролем для мебели, или мне даже кажется. Свет… света нет, естественно, откуда ему браться: генератор они с собой увезли, потом в «Пламени» на общественные нужды передали.
— Дюх, ну ты давай, оглядись пока, а я на крылечке покурю, — сказал Игорь.
Опять деликатность проявил, понял меня. Спасибо, вечно мы с тобой друг друга с полувзгляда понимали, а то и без взглядов — а так, спинным мозгом.
Зашел сразу в спальню. Да, кровать здоровая. И классная. Но тяжелая — жуть, возни с ней до фига. Напротив тяжелый английский комод, над ним зеркало. Встал, посмотрел на себя. Лысый непривычно, сбритые на судне волосы только начали отрастать темной, местами седоватой щетиной. Шрам на скуле от приклада, над ухом борозда пропахана. Я в это зеркало на себя и раньше смотрел, до отъезда. Большая разница с тем, что туда смотрит сейчас?
Если не считать всяких побитостей и потертостей на морде, так и небольшая: немного ведь времени прошло. Это если внешне. А если в глаза заглянуть, так вроде как и другой человек вовсе. Как будто этот другой где-то внутри меня сидит и через мои глаза выглядывает. Как у зомби эффект, так сказать.
Какое-то время назад я уехал отсюда обычным московским коммерсантом, крученым, сообразительным, но… не более того. А кто приехал обратно? Ну-ка, посчитать на досуге, сколько душ в Страну Вечной Охоты отправил, а? За каких-нибудь четыре месяца. Сначала рефлексировал хоть на эту тему, когда-то и Папу с Сыном пожалел, не убил, из-за чего впоследствии погиб мой друг, а потом? Потом вон Дитмира скормил мертвякам и не моргнул глазом. А на днях так и вовсе семь человек застрелил — и никаких от этого ночных кошмаров. Более того, я даже и вспоминал-то про этот случай только в контексте если, а так недосуг было. И кончил я их уже почти с «коммерческой целью»: свой бизнес заранее от проблем спасал. И спас. Понятно, что «человеки» были мусорные, которые чужой жизнью кормились, но больно легко мне решение далось — сразу и без всяких сомнений.
Ну и что из всего этого? Я «на темной стороне» или так и надо? А хрен знает. Убил я хоть одного хорошего человека? Сомневаюсь. Помог хорошим? Да пожалуй что: те же голландцы, что у бандитов в лодочном сарае жили, по домам вернулись, например. Нет, не хрен всякой дурью голову забивать, тут помимо разума и рассуждений логических есть еще один фактор — тот, что мой товарищ один давний называл «чуйкой человеческой». Можно говорить про себя все, что угодно, и даже убедить самого себя. Но все равно где-то в глубине души что-то будет тихо-тихо говорить тебе правду — кто ты такой и правильно ли поступаешь. И никто пока не шепчет мне, что я злодей. А я ведь прислушиваюсь, честно.
Отодвинул резко ящик на себя… так, а тут добра-то на вывоз… У нас ведь даже с постельным бельем проблемы, а тут его… так, а сумок в подвале полно. Ладно, чего встал? К делу!
Сумки лежали в «мегаджипе» горой, а поверх всего, придавив собой две кроватные спинки, лежал огромный матрас. Оба мы были взмылены, потны, красны.
— Дюх, ну ты ваще… тебе что, никакая другая кровать никак? — спросил Игорь, обмахиваясь козырьком кепи. — Чуть не сдохли же под ней, а матрас так вообще капец.
— Матрасы всегда тяжело таскать, верно, — кивнул я и с жадностью приложился к фляге. — Жажда, блин… матрасы — да, охренеешь таскавши, их ухватить не за что, гнутся, а этот еще и скользкий, скотина… Ладно, справились же.
— Справились, — кивнул он. — Но надо было людей брать. Ты даже телевизоры схватил.
— Так не все же! А во Ржеве уже телевидение есть: пригодятся. Диски взял, слушать буду. Одежды нагреб — знаешь, сколько тут всего оставалось?
— Нет, не знаю! Не таскал только что… Опа! А это что? — вдруг подскочил он.
— Мутант, мля… — сказал я, опуская руку на рукоятку автомата и перекидывая рычаг переводчика на автоматический огонь. — Осторожно.
Похожая на огромного бабуина тварь смотрела на меня через решетчатый забор одного из участков, как обезьяна в клетке зоопарка, опустив жутковатые когтистые грабки на стальные прутья и медленно покачиваясь взад-вперед. И почему-то не пыталась атаковать. И тогда я просто притормозил напротив, показал чудовищу в окно отставленный средний палец и крикнул:
— Хрен тебе, а не моя кровать! Понял, нет?
И опять нажал на газ. «Мегаджип», рыкнув двигателем, сорвался с места, а морф с тупым недоумением так и смотрел нам вслед.
Пистолет-пулемет Шпагина.
Убирайся! (исп.).
Боевая машина пехоты.
Самозарядная винтовка, выпущенная компанией «Спрингфилд Армори» на основе и из частей старой военной винтовки М-14.
Sig — он же «зиг» в книге — карабин конструкции американского филиала фирмы Sig-Sauer, которым был вооружен главный герой в предшествующих книгах.
Лазерный целеуказатель.
Специальный маскировочный костюм, позволяющий (в отличие от камуфляжа) практически целиком слиться с местностью. Впервые такого типа маскировка была использована снайперами британских скаутов в Первую мировую войну.
Прибор ночного видения (общее название).
Шиптары (шиптари) — самоназвание албанцев. Язык — шипский.
Индивидуальный перевязочный пакет.
Контрольно-пропускной пункт (англ.).
Саспенс — прием в литературе и особенно в кино: беспокойство, тревога ожидания, напряжение…
