– Да пошел ты. Думал глаза выжгет, так колыхнуло! Эк, ее. – Он взглянул на труп и выругался – И меч мой готов, спекся.
– Это уж точно. Попробуй железки этих, зеленомордых.
– Ими только головы баранам рубить. И вообще. – Центурион рывком развернул Антония лицом к себе. – Что ты об этом думаешь? Чудовища, волшебницы, кажется еще немного и боги к нам сойдут. Ты только взгляни! – он повел рукой в сторону мертвых тел, – Что нам говорить солдатам? Так и так мол, ваши товарищи сгорели, но все будет хорошо? Чего не бывает на войне!
– Прекрати! -Прикрикнул трибун. – Что ты себе позволяешь, – он перешел на свистящий шепот. – Таким застанут тебя, железного Марка солдаты? Что испугался этой нелюди? Что, когда с дикарями дрались, легче было? Смерть она везде смерть. От меча, стрелы или огненного шара. В любом случае воин должен мужественно ее принимать!
– Ладно, извини. – Марк отпустил Антония. – Ты же знаешь, я никого и ничего не боюсь. Просто привык я, когда вот враг, и у меня и у него обычная сталь. А тут – сумасшедшая баба швыряет в меня огненные шары. Зеленые монстры лезут. Да, ты заметил, что баба – то тоже вроде не человек? Ушки еще те, как у фавна! Интересно, а ноги как, с копытами?
– Уши заметил, какие ноги были, сейчас не разберешь. Все запеклось. – Антоний непроизвольно глянул на обгорелое тело и тут же отвел глаза.
– И еще, я аж удивился, когда она что-то прочирикала, а ты ей ответил! Откуда тебе их речь известна? – спросил Марк и внимательно посмотрел на Антония.
– Даже и не знаю,- растерянно ответил тот.- Как-то само в голове так раз, и готово! Понимаю что она мене говорит и я сам могу ей ответить. Прямо чудо!
– Да уж, чудес тут хватает,- медленно произнес центурион
Вот что, – наконец собравшись с мыслями, решительно сказал трибун. – Возьми людей и поймай кого-нибудь из местных, надеюсь, не все разбежались. Расспросим, как следует, что тут творится, а заодно и удостоверимся, люди ли тут живут. – И добавил тише, когда центурион уже направился к выходу. – И узнаем, что это за страна, где монстры уживаются с божественной красотой и мощью.
Разыскать 'языка' оказалось непросто. Все стряпухи, варившие в котле невообразимое месиво, выглядевшее неаппетитно даже для непривередливых легионеров, сбежали при первых звуках боя, заодно и предупредив работавших на близлежащих полях крестьян. Поэтому солдатам пришлось основательно порыться в темных углах общественных бараков, чтобы, в конце-концов, вытащить на свет замурзанную девчонку. Та испуганно щурила глаза и явно не понимала, что от нее хотят. В процессе доставки к начальству множество рук опробовало ее тело на ощупь и в результате был выдан вердикт – 'Тощая курица! Не стоит внимания'. Сопровождаемую грубыми шутками и смехом девушку вытолкнули вперед, к трибуну. Крестьянка сразу смекнула, что перед ней самый главный из этих странных мужиков, рухнула на колени и принялась что-то быстро- быстро говорить. На этот раз речь этой дикарки не показалась понятной Антонию. Из водопада ее слов ни одно не было знакомым. Марк свирепо оглядел солдат. – Ну и кто-нибудь может мне объяснить, что эта дикарка несет?
– Я ее понимаю, – прохрипел легионер со страшным шрамом через все лицо. – Ее язык похож на язык рода моего деда, только сильно попорченный. Он наклонился к девушке, тряхнул ее за плечи, прекращая бесконечный поток непонятных фраз. Спросил ее, все на том же языке, правда, с запинкой, с трудом подбирая слова. При звуках родного языка девушка оживилась и заговорила еще быстрее. Стоически выдерживая хлынувший на него словесный поток, солдат напряженно вслушивался в ее речь и вскоре остановил говорливую крестьянку движением руки. Затем сказал с кривой улыбкой:
– Эта убогая просит пришлых, то есть нас, не убивать хозяйку, а то придут лесные стражи и всем им будет плохо. Она говорит, что нам надо было сдаться как можно раньше. Тогда, мол, наказали бы не очень сильно. И людям нельзя носить железо. За это сразу смерть! Так велят Высшие. Просит нас избавиться от всего оружия.
– Интересное пожелание, но не выполнимое. Спроси у нее кто такие Высшие, -приказал Антоний переводчику.
Солдат быстро повторил вопрос командира девушке. Та удивленно посмотрела на него. Не знает кто такие Высшие! Наверное, больной на голову. Таких обычно сразу убивали, чтоб не переводили зря еды. Но этот жив, да еще и дожил до своих преклонных лет. Наверное, в лесу прятался. А может они все такие? Она осторожно отодвинулась от легионера, но все же ответила на вопрос. Выслушав ее, солдат ухмыльнулся и сказал: – Высшие, это вроде той бешеной бабы, что на нас напала. И еще, эта дура говорит, что Высшие – не люди.
– Да? Интересно… А кто же? Ладно. А что это за уроды с зелеными мордами? Насчет этих верю, что не люди! Спроси у нее.
Услышав вопрос, девушка пожала плечами и собиралась, что-то сказать, но увидела как из поместья выволакивают трупы зеленокожих, вся затряслась, упала на землю и забилась в истерике.
– Что это с ней? Неужели жалеет этих монстров? Или испугалась чего?
Солдат напряженно вслушивался в перемежающиеся с рыданиями слова, затем повернулся к Антонию и сказал: 'Она говорит, что мы зло. Теперь деревню уничтожат, всех жителей выловят и подвергнут показательной казни. Не пощадят никого. Так всегда бывает, когда убивают кого-то из Высших, или их слуг, это она про этих зеленых бугаев.' Девушка подняла заплаканное, покрытое разводами грязи лицо и что-то выкрикнула злым голосом, потом бессильно уткнулась в землю.
– Ладно, в тартар с этих Высших, пусть прекращает истерику. Нужно узнать, где здесь ближайшие поселения, да и вообще, пусть рассказывает все, что знает. Слишком много непонятного.
Знала поселянка не так уж и много. Неподалеку от ее деревни, в нескольких часах ходьбы были два поселения, также принадлежащие местной аристократке. Той самой, встреча с которой завершилась трагически. Еще крестьянка знала, что дальше по дороге, что в одну, что в другую сторону есть имения других высших, правда там она никогда не была. В двух днях отсюда, на полночь, расположен, по ее словам большой город. Там она тоже не была, но зато были другие крестьяне, которые возили туда по приказу хозяйки излишки урожая на продажу. На юге огромный лес, куда людям ходить было нельзя. Судя по ее рассказу, людям много чего, было запрещено. Носить металлические вещи, уходить от хозяев, заниматься чем – либо без указания и разрешения на то Высших. Нарушение запретов вело к немедленному наказанию. В зависимости от нарушения, полагалась либо немедленная смерть, усечение конечности или отправка на рудник, где, впрочем, не жили больше года. Поэтому и бежали оттуда часто. Заросших, изможденных беглецов выискивали по лесам и безжалостно уничтожали. Тем, в свою очередь, терять было нечего, и они частенько грабили купцов по дороге, нападали на поместья. В случае гибели Высших, поднимались местные гарнизоны, к проискам привлекали Лесных Стражей. Кто это она не знала, ей было лишь известно, что это тоже не люди. Ими пугали маленьких детей. Беглецов всегда находили. В этом случае их не убивали сразу, а отвозили в город, или ближайшее крупное поместье и подвергали долгой и мучительной казни. На вопрос, а кто такие Высшие и откуда они взялись, последовал заученный ответ-Высшие были всегда. Они прекрасны и добры. Цель жизни людей – служить им и в этом высшее счастье. Когда же Антоний спросил, не слышала ли она, что нибудь о Риме, девушка недоуменно пожала плечами и ответила, что никогда не слыхала о такой деревне. Перечисленные солдатами названия германских поселений также не были ей знакомы. На осторожный вопрос Антония насчет огненных шаров, летящих по воле хозяйке поместья, он получил незамедлительный ответ, что чудесным даром обладают только Высшие и, что, тут в глазах говорившей появился священный ужас, Боги даровали Высшим эти умения, что бы они повелевали над миром и всеми его обитателями.
