— Мне на это плевать, — выпалил Бас в ответ. Его не отвергнут. Не в этот раз. — Вы можете меня научить. Вы можете мне помочь, сделать меня сильнее. Сделать так, что я смогу убить их, если захочу.
Они с дедом сверлили друг друга взглядами. По ощущениям, прошла целая вечность, но ни один из них не моргнул.
— Я могу тебя научить, — наконец произнёс старик с угрюмым кивком. — Но это будет больнее, чем всё, что тебе пришлось вынести до этого. И когда мы начнём, возврата назад не будет, так что лучше бы тебе быть чертовски уверенным, что тебе это надо.
— Это будет того стоить, — прошипел Бас, — чтобы ввалить этим ублюдкам пусть даже разок.
Старик впился взглядом в глаза Баса. И снова кивнул.
— Мы начнём, когда ты будешь в состоянии, — сказал он Басу.
Так они и сделали.
Начало было достаточно простым. Бас часами тренировал ноги вокруг старого мёртвого дерева позади их дома. Количества отжиманий, подтягиваний и подъёмов корпуса, которые он мог сделать, потихоньку выросли с однозначных чисел до двузначных. Не прошло и полутора месяцев, как старик довёл его до трёхзначных. Тогда они начали силовые тренировки, используя в качестве грузов всё, что могли отыскать, будь то камни, старые покрышки или мешки с цементом.
Бас учился обращаться с палками, ножами, битыми бутылками — со всем, что можно было использовать как оружие. Его тело сделалось худым и твёрдым, как то мясо грокса, которое они ели за каждой трапезой. Он стал более быстрым, более сильным и более умелым, чем он сам мог бы счесть возможным когда-либо прежде, и всё это до последней капли было куплено потом и кровью, но никогда — слезами.
Слёзы были запрещены.
Его дед был жестоким и беспощадным учителем. Каждый день был изнурительнее, мучительнее и суровее предыдущего. Но Бас выдержал, он продолжал, пришпориваемый пылавшей внутри него ненавистью. Эта была не просто злоба на Крейвина и его школьную шпану. Это было отвращение ко всему злу, которое он видел в своей жизни. Его дед выковывал из него нечто новое — нечто стойкое и самостоятельное, а Бас между тем учился свежей, всё более глубокой ненависти к старику. Когда Бас делал ошибки, которых с течением времени случалось всё меньше, дед ухватывался за них с беспощадной жестокостью, пока мальчик не начал сомневаться в том, кто был хуже: Крейвин или сам Сарж.
Это едва ли имело значение. Он видел результаты. И их видели остальные.
По мере того, как проходили дни, шайка Крейвина тратила всё меньше времени на насмешки над ним. Иногда он замечал краем глаза, как они бросают беспокойные взгляды в его сторону. Он узнавал ту же неуверенность, что уже видел прежде. Недели, прошедшие с момента их нападения, растягивались в месяцы. Бас начал спрашивать себя, уж не решили ли они отстать от него навсегда.
Затем, когда он шёл домой за трое суток до Дня Императора, Крейвин и его шайка набросились на него из засады в проулке и затащили его туда.
Бас тут же ринулся в атаку, не тратя времени на раздумья, и превратил в месиво нос одного из мальчишек.
Пацан взвыл и вышел из драки, держась руками за своё измазанное кровью лицо.
Крейвин что-то крикнул, и вся шайка отступила назад, образуя полукольцо вокруг своей жертвы. Бас увидел, что все они достают ножи. Но если они рассчитывали, что он со страху надует в штаны, то они смертельно ошибались.
— Давай, налетай! — прошипел им Бас. — Все сразу!
Он запустил пальцы в пояс на штанах и вытянул наружу свой собственный нож.
Сарж об этом не знал. Бас не сказал ему, что теперь ходит с оружием. Однажды утром он нашёл его на лестнице их дома — маленький кухонный ножик, запятнанный кровью неизвестного человека. Отмыв его и заточив, пока Сарж был на работе, Бас начал носить его с собой. Сейчас он был этому рад. Нож ставил его на равную ногу с остальными, хотя шансы, с которыми он здесь столкнулся, всё ещё были далеко не равными.
Крэйвен в тот самый момент уже не выглядел таким самодовольным, но он подал знак, и мальчишки бросились в драку.
Бас читал их движения, как обучил его старик. Ближайший к нему пацан собирался пырнуть его в верхнюю часть живота. Бас ускользнул от удара. Его мелькнувшая молнией рука рассекла сухожилия на запястье мальчишки.
Проулок наполнился криком, и парнишка упал на колени, стискивая свою истекающую кровью руку.
Бас с силой пнул его в лицо.
— Давайте, ублюдки! — проревел он остальным. И снова пнул раненого мальчишку.
Эта демонстрация разительно отличалась от всего, к чему были готовы остальные. И ничего из этого им не хотелось.
Шайка рассыпалась, мальчишки рванули в обе стороны из проулка, побросав свои ножи на землю. Остался лишь Крейвин. Он никогда не бегал ни от чего и ни от кого. И он знал, что если сделает это сейчас, то распрощается со всем своим авторитетом и всей своей властью. Но при всём при том Бас мог видеть в его глазах: запугиватель превратился в запуганного.
Бас развернулся к нему с поднятым ножом, стоя в непринуждённой позе, лёгкий в движениях.
— Басёныш-сволочёныш, — произнёс Бас, подражая голосу Крейвина. — Ты даже не представляешь, дрянь, насколько ты был прав.
Он начал приближаться, заходя под таким углом, чтобы молниеносным движением полоснуть по лицу другого мальчишки. В Крейвине что-то сломалось. Он бросил свой нож и попятился назад, вжавшись спиной в стену проулка и подняв руки в отчаянном успокаивающем жесте.
— Бас, пожалуйста, — умоляюще сказал он. — Это был не я. Ни в коем разе! Честно.
Бас подошёл ближе, готовый обрушить на него шквал ужасных порезов.
— Он сказал, чтобы я ни в коем случае тебе не говорил! — закричал Крейвин. — Сказал, что разочтётся с нами деньгами и сигаретами с лхо. Клянусь!
— Чушь! — прорычал Бас. — Кто? Кто такое сказал?
Он не поверил Крейвину ни на один миг. Мальчишка просто выгадывал время, в отчаянии плетя враки.
— Сарж, — судорожно выдохнул Крейвин. — Старикан Железная Нога. Он пришёл к нам после того, как мы избили тебя в первый раз. Я думал, что он собирается нас убить, но нет. Он сказал, что хочет, чтобы мы от тебя не отставали, чтобы мы продолжали тебя избивать. Велел, чтобы мы каждый раз ждали, пока ты не поправишься.
Бас прекратил своё наступление. Это не могло быть правдой. Нет.
Но... не могло ли? Неужели старик был настолько ненормальным? Зачем бы ему делать такую вещь?
— Говори, — велел он Крейвину, подгоняя его притворным выпадом своего ножа.
— Эт... то всё, — прозаикался мальчишка. — Два дня назад он разыскал нас и велел тебя подстеречь. Сказал, чтобы мы на этот раз использовали ножи. Я сказал ему, что он сумасшедший. Ни за что. Но он утроил сумму, которую предлагал. У моего папаши лёгкие стали гнилыми. Он больше не может работать. Мне нужны деньги, Бас. Я не хотел, но мне пришлось. Но теперь с этим покончено, хорошо? Трон всевышний, с этим покончено!
