Перед глазами снова проносится осенняя драка, тогда ИХ тоже было больше. Я чувствую, как на загривке поднимаются мягкие волосики, будто стою рядом с трансформаторной будкой. Что будет с их улыбками, если мы сейчас перекинемся?
– Ребят, не лезьте, вам же хуже будет! – прошу я почти умоляюще.
– Кому хуже? Ты чего чешешь, мудила? Брусок, давай накидаем этому черту и бабу отдерём прямо перед ним. Насуем трех одноглазых ужей по всем щелям. Пусть знает, как с нормальными людьми разговаривать нужно! – обращается к шоферу заговоривший парень.
– Не надо, мальчики! Я прокачусь с вами, – влезает в разговор Марина.
– Марина! – возмущаюсь я. – Значит, со мной кататься не хочешь, а с этими…
«Нормальные люди» ржут как кони. Один улюлюкает, будто долбанный киношный индеец.
– Вот так-то, колхозан! Баба знает, с кем ей лучше! Вали давай, перекидывай навоз, а то пропустишь посевную! – раздается из машины, пока Марина открывает блестящую дверь.
Сидящий позади парень по-хозяйски обнимает её, жамкает в ладони упругую грудь, и цокает языком в восхищении. Знал бы он – кто у него сейчас в руках…
Или у кого они сейчас в лапах…
– Я быстро, Женя! Жди меня у расколотой березы, она одна в поле, мимо не пройдешь, – оборачивается ко мне Марина.
– Послезавтра приходи, раньше не отпустим! – кричит шофер. – Такую кралю нужно за семью заборами держать, мудила!
Джип рычит и, чихнув облаком выхлопных газов, срывается с места. Я стою – изображаю из себя преданного всеми человека. Когда же джип скрывается из виду, перехожу дорогу и направляюсь на поиски той самой березы. За Марину не переживаю, больше тревожусь за парней.
Может, надо было вернуться и «Скорую» вызвать?
Но потом откидываю прочь эту мысль – сами виноваты. Подобные упыри могут немало крови попортить, так пусть теперь получают заслуженную награду. Хотя… где-то глубоко внутри ноет комарик тревоги, тонкими ногами перебирает по печени чувство, что должно случиться что-то плохое.
Под ногами халвой рассыпаются комья земли, буйные сорняки усеивают громадное поле. Похоже, что поле в этот год отдыхает, так как были видны прошлогодние борозды, а на другой стороне дороги темнеет возделанная пашня. Я вырываю из памяти фрагмент – один год поле засевается, один год отдыхает под навозом, кажется, так говорил знакомый агроном. Поскальзываюсь на скрытой в траве коровьей лепешке и действительно убеждаюсь, что поле отдыхает.
Станцевав «лунную походку» Майкла Джексона, я кое-как очищаю от зеленой жижи кроссовок. Прохожу дальше. Огромным кариесным клыком из земли поднимается расколотая молнией береза. Она одна росла посреди поля, раскидистая, вольная, ничто не мешало глотать солнечные лучи ваннами. В неё-то одну и зарядила шальная молния. Почернела, местами обуглилась, но всё равно пытается выжить. Плюет на все ветра и невзгоды и тянет вверх молодые листочки, на тонких ветвях покачиваются длинные сережки. Птичьи трели льются с её ветвей.
Последние закатные лучи окрашивают березу в багряный цвет. Эх, были бы кисти и мольберт…
Были бы кисти и мольберт, то отложил их в сторону, чтобы не портить своей мазней обаяния дикой красоты и непокорности. Рисовать всё равно не умею, а портить такое чудо карикатурой – насмехаться над святым. Словно рисовать безного калеку с куриными ногами. Остается только восхищаться такой жаждой жизни и жгучим стремлением к воле.
Я сам себя поймал на том, что стою, прислонившись лбом к шершавой коре. Какое-то спокойствие передается от дерева ко мне, словно аккумулятор нервов поставил на зарядку, и они с каждым моментом крепнут и наливаются новым терпением. Кругом зеленой простыней раскидывается обширное поле. Запахи ранних цветов, вперемешку с ароматами коровьих лепешек и березовой листвы забиваются в пазухи носа. Такие моменты хотелось тянуть подольше, вспоминая о них холодной зимой и немного оттаивая душой.
Сгущаются сумерки. Над кроной березы с сердитым гудением бас-гитары разлетаются майские жуки. Подпрыгнув, я ловлю одного.
Самец или самка? Маленькие или большие усики?
Причуда из детства, когда в спичечный коробок подбирали пару, потом туда же вкладывали молодые березовые листья, чтобы на уроке выпустить их из-под парты и довести учителей до белого каления.
Жук щекочет волосатым брюшком по пальцу, пока колючие лапки вытаскивают тяжелое тельце к возвышению. Распахнув пластинчатые крылья, жук выпускает стрекозиные крылышки и, что-то недовольно бурча, улетает. Я жду свою спутницу…
Я не превращаюсь…
Запах. Снова возникает тот самый запах, что я ощутил в доме у соседки. Источник этого запаха летит ко мне со скоростью спортивной машины. Огромный получеловек-полумедведь со знакомой одеждой в пасти кажется в наступившей темноте страшным привратником славянского ада. Глаза горят янтарным пламенем, клыки чуть не прорывают несомую ткань.
– Нравлюсь тебе такой? – выплюнув из пасти одежду, рычит страшное существо.
– Нет, такой я тебя не хочу, – вырывается у меня.
– Оторвать бы тебе сейчас руку, да я уже потренировалась. Раздевайся! – рявкает Марина-оборотень.
– Что с парнями?
– С ними всё в порядке. Поломала их немного, но зато на будущее запомнят, что нечего у таких парней телочек отбирать!
Из её пасти несёт тем самым сладким запахом, но мне не до этого – я сосредотачиваюсь на чёрном звере. На убийце. На жестокой твари. Вспоминаю его глаза и окровавленные клыки.
Но запах из её пасти…
Снова мышцы завывают от бьющего тока, ноги по мохнатости не уступают заросшему мхом березовому боку. Скромно прикрытые причандалы действительно втягиваются в тело – и как это я первый раз не заметил?
Режим оборотня включен
Мир начинает обрастать новыми красками. Темнота отступает, вместо неё отчетливее проступают очертания трав и растений. Вижу, как по шершавой коре ползет крошечная тля. За ней спешит недовольный муравей. Я щелкаю пастью, ловя на лету пролетающего жука. Только хитиновые крылышки хрустнули на клыках.
– Хорош оборотень! – рычит Марина. – От него подвигов ждали, а он жука сожрал.
– Сейчас догоню и заставлю червяка слопать!
– Ха-ха-ха! Ты сначала догони! Мудила!
Она срывается с места, я прыгаю за ней. Оказывается на четырех лапах гораздо удобнее бегать, чем на двух.
Передние проносятся между задними.
Тело летит подобно камню, выпущенному из рогатки.
Из-под лап бегущего впереди оборотня вылетают комья и застревают в моей шерсти. Я лечу за ней следом и испытываю чувство невообразимого восторга, будто я снова малыш и открываю подарок от деда Мороза. Ветер дико свистит в ушах, так же воет воздух в приоткрытом окне летящей по трассе машины.
Огромная масса впереди несется выпущенной торпедой, я еле поспеваю за ней. Лапы сами выбирают дорогу. Мы мчимся сквозь время и
