да и лошадей мы жалели.
Когда солнце садилось, мы были уже далеко от города, в совершенно диком месте, где была полно руин человеческих поселений, заросших лесом, отчего становилось жутко, казалось, что в пустых окнах таится неведомая опасность. Но остановиться было нужно, мы выбрали укромное место, окружённое с трёх сторон полуразрушенными зданиями, поставили повозку с четвёртой стороны и стали обустраивать лагерь.
Покопавшись в запасах, решили развести костёр, благо, место такое, что обнаружить нас по огоньку будет затруднительно. На костёр поставили походный таганок, а на него подвесили котелок с мясным супом. Дорога дорогой, но и питаться сухомяткой постоянно нельзя, нужно хоть раз в сутки себя побаловать горячим супом.
Винокур и Никита сразу же прочесали окрестности, желая удостовериться, что там никого нет. Живых врагов не нашли, зато выяснили, что одна из квартир долго служила прибежищем какого-то крупного зверя, природу которого мы определить затруднились. То ли медведь, то ли какая-то разновидность мутанта. Ну, или медведь-мутант. Но был он тут явно очень давно, скорее даже несколько лет назад. А потом ушёл насовсем, ну, или постарел, ослабел и отправился в желудок того, кто сильнее. Природа жестока, а теперь, с появлением мутантов и почти полным исчезновением человека, в ней начнётся новый виток эволюции.
Но нас это интересовало в последнюю очередь, поскольку после долгого и насыщенного дня, всем требовалось только еда и сон. А ведь кому-то ещё на часах стоять придётся.
После ужина смены распределили по два часа, столько выдержать можно. Попутно произвели обход прилегающей территории. Всё спокойно, где-то птица пытается петь, где-то грызуны бегают, ветер изредка завывает в пустых квартирах, но ничего подозрительного не слышно. ПНВ пока работал, но аккумуляторы подходили к полному истощению, а замены не было. Теоретически, их можно было зарядить от чемодана нашего учёного, но имелась проблема с разъёмами, решить которую можно было, поковырявшись в потрохах волшебного прибора, но сам Башкин, разумеется, такого кощунства не допустит.
Первым дежурить вызвался я, не велика проблема, посидеть два часа в темноте, напрягая слух и зрение. Прибор пока отложил, поскольку проще было сесть спиной к огню и смотреть в темноту. Место, кстати, было выбрано не совсем удачно, обзор всего метров на восемь. Зато и подобраться к нам не так просто, поскольку всё вокруг завалено строительным мусором, обломки кирпичей, шифер, куски насквозь проржавевшей арматуры. Чтобы через всё это пройти незаметно, нужно быть матёрым ниндзя или владеть левитацией. В существовании среди наших врагов настоящих диверсантов я сомневался, а вот второй вариант мог иметь место, а потому следует поглядывать не только в стороны, но и вверх.
Когда все улеглись, а лошади мирно жевали овёс, стоя в углу, я развернулся лицом от костра, положил на ноги автомат и весь обратился в слух. Лошади, кстати, тоже полезны, они, при появлении кого-то страшного, обязательно панику поднимут.
Первый час подходил к концу, глаза уставали, подкрадывалась сонливость. У Башкина, вроде бы, оставались ещё волшебные таблетки, но их берегли на крайний случай. Вместо них имелось небольшое количество растворимого кофе, что я сейчас отхлёбывал из жестяной кружки. Помогало, надо признать, слабо. Огонь постепенно затухал, угли скрывались под пеплом, поляна погружалась во мрак, но привыкшие к темноте глаза всё равно видели окрестности. К тому же тут, в отличие от предыдущего мира (как легко я стал оперировать таким понятием, как мир) имелось чистое небо, на котором присутствовали звёзды и половинка луны, а потому полной темноты можно было не ждать.
Поводы для беспокойства появились в середине второго часа. Сначала ночная пичуга, что надоедала своим пением, резко замолкла, просто заткнулась на половине ноты. Странно? Может быть, её сова слопала? Но это дало мне повод привстать и пройтись кругом, оглядывая стоявшие рядом дома. Нет, всё спокойно. Вроде бы.
Тут налетел порыв ветра, сильный и отчего-то очень холодный. Настолько, что у меня мороз между лопаток пробежал. В воздухе почудилось какое-то зловоние, словно неподалёку лежит разложившийся труп. А ведь минуту назад пахло только ароматами леса и дымом от костра. Уши у меня встали топориком, пытаясь уловить хоть один звук, мелькнула мысль разбудить кого-то, но не хотел выглядеть паникером.
Следом раздался звук, который я описать вряд ли смогу. Вздох, но настолько громкий, словно бегемот зевает. И снова наступила тишина. И направление звука я не понял, он словно бы шёл со всех сторон. Я водил стволом во все стороны, палец подрагивал на спусковом крючке.
— Не нервничайте, Дмитрий Сергеевич, — шёпотом проговорил проснувшийся Башкин. — Оно находится далеко.
— Оно — это что? — спросил я тоже шёпотом, присев рядом с ним.
— Оно — это оно, — сообщил сонным голосом учёный. — Некое высокоорганизованное зло, которое имеет какой-то интерес к нам.
— Те, кого нельзя называть? — спросил я.
— Они, — согласился он, но тут же повернулся на другой бок и добавил: — но это не точно.
Я вернулся к наблюдению, но тут раздался вопль, Марина вскочила с лежака, отбрасывая одеяло и вскидывая наган. Глаза у неё были бешеные, голова вертелась по сторонам, выискивая врага. Следом просыпались и остальные, сразу подхватывая оружие.
— Марина, успокойтесь, — всё тем же спокойным голосом проговорил Башкин. — Ваши кошмары имеют объяснение. Чудовище пытается установить ментальную связь. Тут самый лучший вариант — мысленно посылать его подальше.
Марина молчала, но дыхание постепенно успокаивалось, она опустила револьвер и, обняв меня, расплакалась. Я гладил её по волосам, не зная, что сказать.
— Они к нашему ребёнку тянулись, — она всхлипнула. — Он им нужен, они хотят его захватить.
— Марина, не хочу добавлять вам беспокойства, но, может быть, вы поделитесь своим видением врага. Вы ведь видели их во сне, как они выглядели. Мне для общего развития, а то все знания у меня чисто теоретические. Сны запоминаются плохо, но прошло совсем немного времени. Попробуйте вспомнить, это важно.
Она оторвалась от меня, я думал, что учёный сейчас будет послан по известному адресу, но жена моя имела очень крепкие нервы, впервые такую женщину вижу.
— Темнота, — сказала она задумчиво. — Говорящая темнота, которая тянет щупальца к моему животу. А ещё говорит что-то, но слов я не понимаю. Как будто уговаривают, мол, отдай его нам, он нам нужен. Не знаю точно, но, вроде бы, так.
— Значит, обезличенная масса, просто темнота, где нет отдельных фракций?
— Нет, — она покачала головой, — одного я видела отдельно.
— И на что он похож?
— Высокий, метра два, тёмный… я не поняла, что это такое, как будто плащ, но он похож на дым. А спереди,
