схватившись за виски — и потерял сознание.
Кандалы связали запястья Амаранты за спиной. Двое охранников потащили ее по темным узким коридорам и вниз по сырой лестнице, обрамленной стенами из грубо добытого камня. Через определенные промежутки времени горели фонари, свисающие со старых факельных подсвечников. По мере того как группа входила и выходила из тени, Амаранте казалось, будто она перенеслась на сотни лет назад.
Теплая кровь потекла по ее виску. Многочисленные порезы стекла повредили ее лицо и кожу головы. Еще более сильная боль исходила от ее потрепанных мышц из-за ударов, которые они получили при падении с трехэтажного дома. Она знала, что этот дискомфорт был только началом. Я смогу это пережить. Какие бы пытки они мне ни причинили, я выживу, буду планировать и сбегу.
Затем она вошла в темницу.
Она ожидала кандалов, орудий боли и заплесневелых, залитых кровью стен. Однако архаичная атмосфера закончилась уже на пороге. Внутри раскинулись соты побеленных туннелей и камер. Они были ярко освещены газовыми рожками и пахли щелочным мылом. Первый мужчина, которого она увидела, тоже не оправдал ожиданий.
Амаранта ожидала высоких, односложных стражников во главе с садистским надсмотрщиком, который не видел солнца двадцать лет. Вместо этого ее с улыбкой приветствовал седовласый мужчина в четкой черной военной форме.
Початок форми
Кінець форми
«Ах!» — сказал он весело. "Женщина. Ты у нас первый. Отличный."
Булавка на левой стороне воротника провозглашала его полковником; на булавке справа была игла, символ хирурга.
Дрожь подняла волосы на ее руках. «Сначала для чего?»
"Я покажу тебе." Хирург что-то напевал и постукивал блокнотом по бедру, пока шел по совершенно белому коридору. «Пойдем, пойдем».
Охранники заставили Амаранте следовать за ним. Если бы ее руки не были связаны за спиной, она могла бы попытаться достать один из мечей или пистолетов, висевших у них на поясе, но у нее не было никакой надежды достать их.
По обеим сторонам коридора стояли камеры, каждая из которых была защищена стальными решетками и запертыми воротами. Больше всего занимали заключенные-мужчины. Некоторые стояли и смотрели, как она проходит, но большинство лежало ничком и не реагировало. У одного были почерневшие пальцы рук и ног — симптомы поздней стадии обморожения. У другого были следы оспы по всей коже. Время от времени заключенных окружали медики в военной форме. Один держал планшет и ручку, в то время как другие наносили удары ножами и тыкали своих жертв.
В одной камере мужчину растянули лицом вниз на металлическом столе, а хирург протыкал несколько дюймов обнаженных позвонков. Он кричал при каждом толчке, и из его спины текла кровь. Она забрызгала пол, скатилась по небольшому склону и вылилась в центральную канализацию. Амаранта испытала неприятную мысль о том, что кто-то наклонил полы и разместил водостоки именно с этой целью.
Пытки, но более методичные, чем простые порезы и ожоги, предназначенные для извлечения информации. Над этими людьми проводили медицинские эксперименты. Она вздрогнула.
«Императору может не понравиться мысль о том, что в его темнице рассекают женщину», — прошептал один из стражников, державших Амаранту, другому, пока они углублялись в туннели.
«Это была его идея», — сказал другой. «Он хотел, чтобы больше денег было направлено на медицинские исследования, верно?»
«Он понятия не имеет, что здесь происходит, и я уверен, что он имел в виду не это исследование».
Початок форми
Кінець форми
— Это потому, что он мягкий, и ты тоже, если послушаешься его. Холлоукрест умно держит мальчика на прицеле. Нурианцы растерзали бы нас, если бы знали, насколько слабоумен наш предполагаемый император.
Амаранта задавалась вопросом, сколько мужчин в Имперских казармах были верны Сеспиану, а сколько — Холлоукресту. Если эти двое были представителями всего общества, то сторонники Холлоукреста были более громкими.
Хирург свернул в большую комнату с четырьмя занятыми койками у задней стены. С одной стороны стояла стойка с верхним и нижним шкафчиками, а с другой — угольная печь. В ней не горел огонь, и в комнате было холодно. Мужчины на койках были вялыми, с раскрасневшимися лицами и хрипящим дыханием — единственными признаками жизни. Их кожу покрыла бугристая красная сыпь.
Хирург остановился у койки. "А, хорошо. Этот мертв. Отведите его в мою смотровую. Еще несколько вскрытий, и мы сможем добиться некоторого прогресса. Он постучал костяшками пальцев по планшету. «Это неправильно, что эти кендорианские шаманы, использующие магию, могут вылечить это, в то время как здравая имперская медицина отстает».
Охранник, заступившийся за Сеспиана, предоставил Амаранте подчиняться приказам хирурга. Он коротко коснулся ее плеча с грустными глазами, прежде чем утащить труп. Жалость нервировала ее больше, чем бессердечное отношение остальных.
— Шаманы, владеющие магией? — спросила Амаранта. Позиция Империи заключалась в том, что магии не существует. Конечно, империя также запретила его использование, поэтому можно было задаться вопросом об истинности первого утверждения. В любом случае, она никогда в жизни не видела никаких доказательств магии.
«Да, их целители приносят в жертву цыплят, машут ими руками и лечат болезнь». Хирург презрительно фыркнул. "Не бойся. Ваша жертва поможет нам найти законное лекарство и распространить его среди наших войск вдоль южной границы».
"О, хорошо." Амаранта сглотнула. «Что это за болезнь?»
«Хисинтунга».
— И это всегда смертельно?
"О, да."
Початок форми
Кінець форми
«Сколько времени нужно, чтобы ах…» Она кивнула в том направлении, куда унесли труп.
Хирург открыл шкаф и порылся внутри. «Три-четыре дня от заражения до смерти, по крайней мере, исходя из тех случаев, которые у нас были до сих пор. Возможно, для тебя это будет быстрее, поскольку ты меньше мужчин.
Поездка на локомотиве в Кендор заняла больше недели. Я умру, если позволю им заразить себя.
Она расправила плечи и попыталась освободить запястья от наручников. Оставшийся охранник крепче сжал ее бицепс и предупреждающе нахмурился. Рукоять его меча впилась ей в бок. Если бы ей удалось каким-то образом заполучить его оружие, возможно, ей удалось бы поднести его к горлу хирурга и выторговать себе свободу. Сначала ей нужно освободить руки.
— Я не думаю, что ты… — начала она, но тень упала на дверной проем.
Холлоукрест вошел в комнату, и за ним по пятам вошли четверо охранников.
Амаранта упала.
Он холодно посмотрел на нее, подняв правую руку. Повязка обмотала его от запястья до локтя.
«Ты утомительная боль, женщина. В более чем один путь."
«Вы напали на меня», — сказала она, не видя причин беспокоиться о почетных обращениях в этот момент. «После того, как ты отправил
