class="p1">«Мы гордимся нашими учёными, лично
я горд быть в рядах Багровой Армии. Нет места безопаснее, чем здесь – среди таких же патриотов, как и вы сами!»
В зале начались аплодисменты. Некоторые даже встали. Поверить не могу, что так легко сработала вся затея. Я тоже патриот, но хлопать ушедшему на покой военному, забывшему, как автомат держать – уже полное сумасшествие. Я увидел, как Дима задрал руки, чтоб похлопать. Пришлось его остановить и выдержать недоумённый взгляд. Не хочу привлекать внимание.
Но это оказалось ещё не всё. И снова уже вросшие в мозг картинки Города, Купол и красная земля. Хор множества голосов и отдалённые нотки гимнов, всех сразу.
«Гнёзда Ингулов практически зачищены. Простейшие конструкции их роя дали трещину. Осталось совсем немного. Мы верим в вас! Плоть и земля, Человек и Марс!
Человек и Марс, плоть и земля!»
Некогда запрещённый лозунг среди первых экстремистских групп Багровой Армии превратился в официальные слова. Аудитория взорвалась в многократном повторении переработанных восклицаний старого мира. Мне стало мерзко, в какой-то мере стыдно. Ощущение, что я выбрал не ту сторону. Хотя, по правде говоря, кроме этой стороны у меня и нет ничего.
Свет зажёгся, экран погас, слившись со стеной. Зал снова затаился, патриотические веяния, взбурлившие кровь, слегка поутихли. Я смахнул пот со лба и выдохнул. Доза наивного бреда на сегодня закончилась. Знаю, что меня это ждёт ещё раз, да и не один, но я готов.
Вспомнил о родителях. Они, должно быть, уже дома. Нормально позавтракали да легли подремать. Теперь там совершенно нечего делать, кроме как есть и спать. Главную функцию мои родители выполнили – воспитали новобранца и отправили его в Армию. Повторили план даже дважды. Попрошу потом Город наградить моих отца и маму за подобное. Они заслужили намного больше, чем разовая дотация и медаль. Я просто обязан сделать так, чтобы мной гордились родители, а ими – общество будущего. Вот зачем я в Армии, а Ингулы мне не так интересны. По правде сказать, не вижу связи процветания человечества и войной с мухами Марса. Но брат когда-то мне сказал, что подобную мысль лучше вслух не произносить. Возможно, это было в одном из писем, когда я только поступал в Академию. Уточню у него, как прикреплюсь к базе.
В зал зашёл воин Армии. Высокий, с идеально бритым лицом, в глаженном кителе. Он встал у входа и выставил руку, предлагая нам пройти к следующему этапу призыва – официальное оформление. Затем будет дополнительная медкомиссия и распределение по видам войск. Помню всё это из буклетов, которые раздавали на первом курсе обучения. Врезалось в память так, что уже и не вытащишь. Ещё бы – мечту просто так не выкорчевать.
Дима держался рядом, но всё время молчал. Постоянно сжимал покрепче свою сумку. В ней явно не хватает вещей, и на что он вообще рассчитывает – что ему выдадут дополнительную порцию трусов и носков? Что-то тут не так. Не буду далеко отходить, помогу Диме, сегодня он не в себе уж точно.
На оформлении девушка в форме и погонах принимала наши паспорта, складывала их в стопки и в обмен выдавала карточки, уже ламинированные. Моё имя, год рождения и фотография. Такую лицензию выдают и для получения права на вождение. Очень похожи, только на моём ещё мерцает герб Багровой Армии. Такой не подделать, не скрыть и не спрятать. Он блестит на моём лице, будто я был рождён с ним.
Медкомиссия не отличалась от тех, что были во время обучения. Сперва нас обрили наголо и наспех. Небрежно, но на первое время сойдёт. Диму пропустили так, проводив недоумёнными взглядами. Несколько кабинетов, где мы совсем голышом, оставив сумки у входа, проходили от одного специалиста к другому. Неважно, какого ты пола – все равны для Армии, и в одном кабинете могли находиться и юноши, и девушки. И закрываться было запрещено. Брат говорил – это первый этап. Тех, кто стеснялся подобного или просто выходил, помечали особенным знаком в личном деле. Такие якобы не готовы к тому, что их ждёт впереди, если побоялись всего лишь оголить член или влагалище.
Я как совсем пустоголовый забыл о страхе и стеснении. Будто оказался в самой привычной для себя среде. Спокойно ходил с болтающимся хуем от одного стола к другому. Сам себе удивлялся, каждый раз с улыбкой видя новую галочку в списке врачей. Окулист, хирург, стоматолог. Некоторых отправили домой из кабинета психиатра. Неудивительно, ведь день и без того нервный, и сорваться на испытании психиатра – плёвое дело. Но я прочитал на одном скрытом форуме, что нужно думать об Ингулах. Да, о своих врагах, мечтать о том, чтоб отрывать по отдельности их сраные крылья и ножки, закончив взорванными глазами. Якобы специалист отмечает особое желание разметать клочки мухи в разные стороны. Логично, но я бы сторонился подобных живодёров и фанатиков. Кто их знает – может, они потом и Ингула от человека перестанут отличать.
Я закончил с комиссией, оделся в выданную форму и встал в общую очередь на распределение по видам войск. Дима подоспел чуть позже, на ходу накидывая одежду. Волосатая грудь друга привлекла всеобщее внимание, и особенно женское. Несколько полуголых девиц прикрыли либо рты, либо волосатые островки под пупками. Забавно выглядело.
- Всё прошёл?
- Ага, - Дима показал полностью заполненную справку, которую мы оба отдадим сейчас призывной комиссии. – Ты как?
- Неплохо. Рад, что наконец-то мы здесь.
Опущенный взгляд друга и понурые плечи наводят на мысль, что он в ужасе, но старается не подать вида. Давно его таким не видел. Дима даже на общем экзамене держался лучше, а тут сыпется на куски. Совсем размяк. Ну, ничего, на сегодня я буду стержнем для обоих. Давно пора было сменить Диму на этом поприще, пусть и на короткое время.
Кабинет распределения уже перед нами, очередь быстро двигалась, не давая много времени на раздумья. Я отдал справку военному у входа и зашёл внутрь. Несколько пар глаз впились в меня, изучая каждый сантиметр моего тела. Даже будучи одетым, я ощутил себя наоборот лишённым даже носков. Страх оказаться обнажённым перед незнакомыми людьми появился только сейчас, и я нервно сглотнул, прижав руки к бёдрам. Что угодно, лишь бы не засунуть их в карманы или начать болтать по сторонам, выдав малодушие.
Трое человек. Две пожилые женщины и совсем старый мужчина что-то записали в свои журналы, перед этим переглянувшись. Всё молча, ни
