того, не желая и пока не понимая, она приняла мою игру в соблазнение. В то же время я понимал, что она очень непроста и если Ольга позволит мне еще одну шалость, то с Наташей просто не будет. Возможно даже вообще ничего не будет кроме флирта и взаимной игры на чувствах. Все эти мысли промелькнули в моем сознании за один миг. Я снова мысленно вернулся к корвету «Орис», улетевшему без меня по неясным причиним.
— Я знаю, что у вас есть причины задержаться на базе. Кто это устроил, не могу сказать. Возможно, так распорядился его высокопревосходительство генерал Трубецкой. Еще я знаю, что вам приготовили еще какую-то награду помимо орденов и медали, но о ней не стали говорить на плацу при построении, — сказала она, прислонившись бедром к подоконнику. — Не знаю, почему не стали. Может быть, чтобы не вызывать лишнюю зависть. По мнению некоторых в «Сириусе» вас и без того излишне вознесли.
Вопросы зависти, всякой недоброй молвы, сейчас меня не интересовали. Беспокоил лишь неожиданно улетевший корвет, и я как бы дополнил слова баронессы:
— И это, конечно, не могло быть без ведома Дениса Филофеевича.
— Конечно. Вы же, ваше сиятельство, его особый любимчик. Такой, что он даже простил вам отнятую у него невесту. Сразу скажу, это не мои мысли — я лишь делюсь слухами. Странно, да? В боевом подразделении слухи гуляют, будто на рыночной площади, — отойдя от меня Наталья Петровна, взяла эйхос, лежавший на столе и начала вводить мой номер.
— Не знаешь, какое еще там награждение и когда оно состоится? — спросил я, думая о том, как я буду теперь выбираться из сибирской глубинки в столицу. Если вернуть срочно «Орис» было распоряжением цесаревича, то мне не верилось, чтобы Денис Филофеевич попутно не решил вопрос с моим возвращением.
— Спросите у Бердского. Или просто ступайте во второй корпус размещения спец состава и дожидайтесь в своей комнате, — холодно ответила Бондарева, недавняя игривость и даже тепло в ее глазах растворились без следа.
— Наташ… — я взял ее руку в этот раз самовольно, снова пуская «Капли Дождя». — А что вообще происходит?
Штабс-капитан не пыталась освободить свою ладонь, легко принимая мою ментальную волну. При этом она умудрялась безмятежно, почти без эмоций смотреть на меня.
— Происходит вот что: вы, корнет, пытаетесь играть мной, но это зря, — все так же холодно сказала Бондарева. — Знаете сколько бравых офицеров здесь, в «Сириусе» пытались это делать? И все они потом оказались очень разочарованы. Даже ведьмой меня называли, а я всего лишь маг-менталист. Зачем эти игры, Александр Петрович? Ведь вы, так молоды. Насколько моложе меня? Лет на пять или шесть? В вашем возрасте сердце особо ранимо. Ну к чему вам лишние разочарования? Тем более при такой красавице-невесте, как княгиня Ковалевская! Ступайте, она ждет вас!
— Вы правы, Наталья Петровна — Ольга меня ждет, — я вернулся к стулу, возле которого лежал один из пакетов с моей формой.
— Не забудьте второй пакет. Если в самом деле тяжело нести, могу позвать кого-нибудь из наших бойцов. Например, поручика Бабского, — вот сейчас холодок в ее голосе исчез, и штабс-капитан позволила себе улыбку.
— Наталья Петровна, чего вы меня на словах уже исключаете из ваших бойцов? Ведь я еще в списках. И я же в какой-то степени маг. Не менталист, конечно. Но… — с этими словами я перекинул поднятый пакет в левую руку, активировал кинетику, меняя направление воздействия на обратное. Второй пакет, тот, что сюда принесла Бондарева, тут же оторвался от дивана и медленно поплыл ко мне. Сделать это было очень непросто.
В кинетике гораздо легче дается ударное воздействие, а вот превращать его в мягкую, точно акцентированную силу, к тому же силу обратной направленности — это очень трудно. И вряд ли в этом мире на такое способен кто-то кроме меня. В общем, покрасовался я своим умением перед Бондаревой. Хотя она сделала вид, будто мой фокус ее не слишком впечатлил, я почувствовал, что вполне впечатлил.
— Знаю, вы, корнет, беспокоитесь, насчет того, что скажет ваша невеста о нашем совместном путешествии. Я ее очень понимаю, женская ревность, конечно не такая острая как мужская, но она все равно имеет место в наших сердцах. Поэтому, предлагаю вам помочь, — баронесса вернула штору на прежнее место и отошла от окна. — Могу пойти вместе с вами и заверить Ольгу Борисовну, что между мной и вами не возникнет никаких иных отношений кроме служебных или товарищеских. Ни во время этой операции и никогда позже.
Я так и стал в двух шагах от двери, повернулся к Бондаревой и сказал:
— Наташ, никогда не говори «никогда»!
Конечно, в этой фразе было называние синимации из иного мира, но эти слова были кстати: они отражали мое настроение, и летели мы ведь именно в то место, где был снят данный фильм — в чертову Британию.
— Что ж с вами делать, пожелать успеха в пустых стараниях? — она сдержанно улыбнулась — госпожа-менталист умела играть в холодно-горячо. — А мне нравится ваше высказывание — афористично, — добавила она. — Итак, во вторник утром я буду в Москве. С Бабским, сведениями о нем и пока без оружия. Ждите!
* * *
— Сюда, дорогой, — Синди потянула его в темный подъезд. — Осторожно, здесь нет ступеньки! И выше тоже! Как-то здесь упала миссис Миллз, и лежала два дня. Бедненькая, ведь она была еще не слишком старой!
— Вы не помогли ей подняться? — спросил Майкл, хотя судьба неизвестной госпожи волновала его в последнюю очередь, на фоне того, что происходило сейчас лично с ним.
— Я предлагала ей дважды. Но она мне ничего не ответила. Но потом она начала дурно пахнуть, примерно, как Рут. Не отпускай мою руку, Майкл! Никогда не отпускай мою руку! Я должна чувствовать, что нужна тебе! — ее маленькая, необычно сильная ладошка сжала руку барона. — Вот, кстати шапочка миссис Миллз, — Синди пнула ногой что-то мягкое.
— Кто такая Рут? — Майкл уже слышал это имя от мисс Стефанс несколько раз.
— Майкл, дорогой мой, я же говорила: Рут — моя сестра. Она уже, к счастью, на небесах — там ей гораздо лучше, чем с Кайлом. Кайл ее мучил. Он всех мучает. Похоронить ее сразу не получилось,
