— Понял, — угрюмо подтвердил Штемпель.
Въезжали в Советский, словно похоронная процессия на кладбище, — степенно, мрачно и неторопливо. Название поселка довольно точно отражало его внешний вид: обшарпанная статуя Ленина на въезде, угрюмые панельные пятиэтажки, невесть почему называемые «хрущобами», разбитый асфальт, разбитые окна, разбитые фонари, пустынные улицы и непонятные белые пятна земле и стенах домой.
— Что это? — шепотом спросил Пошта.
— Очевидно, помет летучих мышей, — вполголоса пояснил Телеграф. — Дерьмо, проще говоря. Главное, в него не вляпаться...
С центральной улицы, носившей, разумеется, название «ул. Ленина» они почти сразу свернули в сторону, в какой-то узенький переулок, потом выехали на дорогу чуть пошире — и опять свернули, уже на грунтовку, тянущуюся среди покосившихся заборов, за которыми виднелись приземистые одноэтажные домики. Заборы были оплетены густыми зарослями дикого винограда, у домиков местами прохудилась и провалилась крыша.
«Мародер», попыхивая угольным котлом, полз неспешно и грузно, как большая черепаха. Похрустывала щебенка под могучими покрышками. Сзади постанывал на низких оборотах движок «Тигра». Пошта, судорожно всматриваясь в темную дорогу (фары он решил не зажигать), периодически поглядывал в зеркало заднего вида.
И не зря! «Тигр» вдруг замер и отчаянно замигал поворотниками.
— Черт, — выругался Пошта. — Неужели заглохли? Только этого не хватало!
Он остановил машину, вылез наружу. Штемпель уже стоял перед «Тигром» с автоматом наперевес и беззвучно матерился.
— Что такое? — спросил Пошта.
— Радиатор закипел. Перегрелся.
— Блин. Ну что поделать, — решил Пошта. — Надо обождать.
— Не нравится мне тут, — поежился Штемпель. — Нехорошее у меня предчувствие, — в который раз повторил он.
Словно поддерживая его разгулявшуюся к ночи интуицию, счерного неба на исходящий струйкой пара «Тигр» спикировала черная же тень размером с крупную птицу.
— Не стреляй! — прошипел Пошта.
Нетопырь — маленький, размах крыльев меньше метра, детеныш, наверное — уселся на крышу грузовика, растопырил свои кожистые крылышки и беззвучно заклекотал.
Мороз прошел по коже, засвербило внутри черепа, заныли зубы. Ультразвук!
«Как бы он не позвал сюда маму и папу, гаденыш маленький», — успел подумать Пошта, с трудом преодолевая желание выстрелить в мерзкую тварь.
Раздалось тихое жужжание — и бумеранг (когда только Костя успел вылезти через люк в крыше «Мародера»?) с чавканьем снес уродливую башку нетопыря. Тушка, судорожно забившись, свалилась с крыши на землю.
Ультразвуковая атака тут же прекратилась.
— Детеныш? — поинтересовался Кайсанбек Аланович.
— Он самый, — подтвердил Пошта. — Молодец, Костя, — добавил он, возвращая мальцу перемазанный кровью бумеранг. Оказывается, пацан успел заточить края метательного снаряда, и теперь бумеранг, ставший еще более смертоносным, следовало брать аккуратно, чтобы не остаться без пальцев.
— Тогда родители его должны быть поблизости, — сказал профессор и оказался прав.
Два нетопыря — взрослые особи, раза в три крупнее детеныша, спикировали с неба, оглашая окрестности беззвучным ультразвуковым воплем. От акустического удара зазвенело в ушах, Пошта испугался было, что полопаются барабанные перепонки, — и экспедиция, начавшаяся славно, погибнет тут же от проклятых нетопырей — но профессор (кто бы мог ожидать от интеллигента!), преодолевая нагнетаемую ультразвуком панику, вытащил «Зиг-Зауэр» с заранее прикрученным глушителем и снял первую мышку, что называется, влет, положив полмагазина экспансивных пуль прямо в отвратительную морду.
А вот Бандеролька подвела. Она, конечно, успела высунуть дуло снайперской винтовки в окно и выстрелить, но промазала — не так-то просто пользоваться оптикой, тем более в сумерках — а потом не смогла быстро передернуть затвор.
«Надо было ей полуавтоматическую винтовку дать», — успел подумать Пошта, уходя кувырком от атакующего нетопыря. Сложнее всего было удержаться и не срезать тварь очередью из автомата.
Профессор выстрелил еще пять раз, звуки выстрелов были похожи на шипение змеи — но промахнулся. У Бандерольки, видимо, заклинило гильзу — девушка судорожно дергала затвор, но безрезультатно. Костя метнул бумеранг, тот пролетел в сантиметре от нетопыря и с жужжанием описал дугу в воздухе, после чего воткнулся в землю. Телеграф выхватил нож — здоровенный тесак с клинком полметра длину и пилой на обухе и приготовился вступить в рукопашную.
И тут у Штемпеля сдали нервы. Листоноша вскинул дробовик и выстрелил.
Грохот двенадцатого калибра разорвал тишину поселка Советский на миллион осколков. Заряд картечи превратил нетопыря (папашу или мамашу невинно убиенного детеныша) в мясной фарш, но ночь уже огласилась хлопаньем кожистых крыльев.
— Заводи! — заорал Пошта. — По машинам! На прорыв!
Телеграф метнулся в «Мародер» и уже через мгновение торчал в пулеметном люке, сжимая рукоятки управления огнем. Бандеролька, отчаянно матерясь, перебралась на водительское сиденье «Тигра» и повернула ключ. Стартер беспомощно заскрежетал. Перегревшийся радиатор пыхнул паром.
Пошта рванул к «Мародеру», открыл капот, вернул кабели зажигания на дизель, после чего вытащил из багажника трос и накинул на задний форкоп.
— Держи! — крикнул он, протягивая буксировочный трос Штемпелю. — Мы вас вытащим!
— Нет, — покачал головой Штемпель. — Езжайте, я прикрою. Это моя вина. Я стрелял. Я их разбудил.
— Кончай фигню нести! — рассвирепел Пошта. — Выберемся все! Привязывай!
Вдвоем с профессором Штемпель закрепили трос на бампере «Тигра» и залезли внутрь.
— Костя, водить умеешь?
— Обижаешь, командир! Меня дядька в прошлом году научил.
— Тогда садись за руль! — скомандовал Пошта. — Телеграф, прикрывай!
Телеграф послушно полоснул по небу с мельтешащими тенями длинной очередью. Звук был похож на треск разрываемой ткани. Каждый пятый патрон в ленте был с трассирующей пулей, от чего небо озарилось сполохами и стало видно, сколько тварей перебудил неосторожный выстрел Штемпеля.
Тысячи их!
«Мародер» натужно взревел, трос натянулся как струна — и могучая машина потащила за собой заглохший «Тигр». «Да, с такой скоростью мы далеко не уйдем», — понял Пошта. Он запрыгнул в кузов «Тигра», схватил ближайшую бочку с бензином и, крякнув от усилия, вышвырнул ее наружу, после чего выскочил сам, выхватил нож и начал дырявить толстую жесть.
