Бурко слушал молча, не дрогнув лицом, лишь сжал зубы так, что желваки вылезли. Домбровский же между тем входил в раж:
- Когда ты всем этим занялся, я чуть ли не боготворил тебя. Я видел рядом с собой человека, который взял мир за глотку и скоро сожмет ее железной рукой. Бог! С божественной властью! А ты все играл, и врал самому себе, придумывал какой-то нелепый бизнес, а я же тебя знаю с рождения практически! Я тебя насквозь вижу! И я умею анализировать. Да ты каждый день, отходя ко сну. Только и мечтал об этом, что пусть не ты, но кто-то другой возьмет на себя не грех, нет! Не грех! Нет греха в том, чтобы снести с лица планеты этот мерзкий и гнилой мир! Не грех! Ответственность кто-то на себя возьмет!
- И ты?
- И я взял ответственность! Я! Взял! Я! Твой единственный настоящий друг! Ради тебя взял! Чтобы ты получил то, о чем мечтаешь!
Глаза Домбровского вылезли из орбит, став чуть ли не больше толстых стекол очков, волосы растрепались, борода торчала вперед неряшливым веником. Тощие мосластые ладони тот сжал в кулаки, прижав их к груди.
Бурко, до того даже испугавшийся того темного и радостного, что метнулось в его душе из самых глубин к выходу, вдруг успокоился, вытер лицо носовым платком, сказал:
- Слюни, Коля. Брызгаешься.
- Что? - не понял тот, сбитый с мысли в середине своей истерической речи.
- Слюни. Плюешься. - Бурко убрал платок в карман. - Коля, тебе кажется, что ты можешь меня просчитывать. И тебе кажется, что ты умнее меня. Если бы ты был умнее, ты бы мне платил, а не я тебе. Поэтому я тебе скажу - ты ошибаешься. Доказывать не буду, прими на веру. Не примешь - твои проблемы, мне все равно. Пока твоя жизнь находится у меня под ногтем, а не наоборот.
- Саша, ты так не можешь... - снова заметно испугался Домбровский. - ты не можешь так со мной говорить, мы с тобой...
- Затнулся, быстро! - шагнул к нему Бурко, опуская руку на кобуру. - Заткнулся если не хочешь, чтобы я тебя пристрелил сам и прямо сейчас!
- Уйди, псих! - шарахнулся в сторону Домбровский, столкнувшись с Бурко взглядом.
- Я уйду. - усмехнулся тот, останавливаясь. - До вечера примерно. На вагонном заводе запускают литейку, и я обещал там присутствовать, поздравить людей. Потом я вернусь к тебе, и мы с тобой продолжим беседу...
- Я не намерен с тобой больше ничего обсуждать! - подскочил к нему снова Домбровский. - Ты используешь людей! Ты использовал меня как орудие...
- Заткнулся! - заорал Бурко. - Заткнулся, дурак, тебе слова не давали. Все. Молчать!
Тот снова испуганно отбежал в дальний угол.
- Вечером мы поговорим. - продолжил Бурко, переведя дух после вспышки бешенства. - Не захочешь говорить со мной, я передам тебя тем людям, которым исповедовались Тимохин и Берман. Там ты заговоришь. Все, привет семье.
Бурко несколько раз стукнул ладонью по глухо отозвавшейся металлической двери, которая сразу распахнулась. Там стоял Усимов.
- Закройте его. Никуда не выпускайте, ни о чем не говорите, ждите меня.
- Александр Владимирович, а если в уборную? - уточнил опер.
- В уборную сводите, а то от вони задохнется. - отмахнулся Бурко. - Но без меня с ним никаких действий. Как остальные?
- Показания запротоколированы, все забрал Александр Васильевич.
- Это хорошо.
Бурко не хотел, чтобы записи допросов мог посмотреть еще кто-то, кроме него самого. Поэтому требовал, чтобы оригиналы записи немедленно изымались. Что Пасечник и сделал.
- А сам он прибыл?
- Должен был, но сюда не заходил.
- Понял.
Бурко вышел из подвала, поморщившись на яркий утренний свет, вышел из шумного строящегося здания. Прямо перед крыльцом стоял бронированный "Тигр" Салеева, возле которого стоял он сам вместе с Пасечником. Рядом со своим командиром стоял заместитель Салеева, бывший наемник Баталов. Все поприветствовали Главного. Салеев вопросительно посмотрел на него.
- Марат, позже. - поморщился тот. - Все правда. Вечером к этому вернемся.
Пасечник достал из портфеля конверт с дисками, протянул Бурко:
- Александр Владимирович, здесь все. Я сам не смотрел.
- Я понял, спасибо. Нам пора?
- Пора. Как раз толк на дорогу время и осталось, если быть вежливыми. - улыбнулся тот.
- Тогда садимся. - кивнул Бурко и вдруг глянул на Салеева, резко остановившись: - Марат, а проедешься с нами? За водителя? Когда мы еще обговорить все успеем иначе?
- Точно! - согласился тот, как раз терявшийся в догадках. - Как раз и обсудим. Баталов, тут за меня остаешься, контачишь с Усимовым от "Пасеки". В случае чего сразу вызывай.
- Есть! - козырнул тот.
- Рябченко, давай в кашээмку перебирайся, только чур там водку не пить, башку оторву. - сказал Салеев своему водителю и пригласил остальных жестом. - Садимся.
"Выстрел" с охраной рванул первым, за ним сразу пристроился "Тигр" с руководством, его подпер сзади утыканный антеннами "водник", а замкнул колонну еще один "Выстрел". И так поехали.
КПП N 4 на Тверской Окружной автодороге.
5 июня, четверг, утро.
Еще около пяти утра к КПП, одному из самых оживленных на въезде в город, подъехали две машины с местными номерами - потрепанные зилки с термофургонами, переделанными в нечто вроде простенького передвижного укрепления. На стеклах решетки из магазинных тележек наварены, в стенках кузовов пропилены узкие, вертикально вытянутые бойницы. С машинами ехало восемь разношерстно одетых, в основном в штормовки и джинсы, и столь же разношерстно вооруженных мужиков, кто с АКМ, кто с АКМС, все больше потертыми. Командовал ими средних лет дядька с густой щетиной, скорее уже даже бородой. Машины аккуратно остановились у шлагбаума, из блока выбрались несколько бойцов во главе с лейтенантом, внимательно оглядевшиеся по сторонам - с вечера на пост вдруг выскочил со стороны области морф, которого, к счастью, сразу разнесли из крупнокалиберного "утеса" - его туша лежала метрах в пятидесяти от укрепления.
- В город? Мародерить? - с ходу спросил офицер.
- Нет, в ресторан хотим сходить. - засмеялся бородатый. - Мародерить, что же еще?
- Куда планируете?
- В Спецавтохозяйство, к мусоровозам. Знаете такое?
- А что там понадобилось? - удивился лейтенант.
- Наколку дали, что вроде как склад запчастей для грузовиков не разграбленный остался, за ним.
Лейтенант обернулся к молодому парню, стоявшему с открытым журналом сзади, и сказал:
- Попов, запиши.
- Есть. - кивнул тот и взялся записывать марку и номер головной машины.
- Оплата у вас в чем? - спросил лейтенант у мужика.
- В патронах. Сколько сейчас положено?
- Да как и раньше. Если "пятерка", то десять патронов с человека и рожок с машины.
