Ознакомительная версия.
Он был лишним здесь. Его рука покрылась льдом, он терпел дикую боль, которая оставалась незамеченной – просто потому, что ни Кристиана, ни Юана не было рядом.
Балиану вдруг подумалось, что все кончено. Врата Рассвета появятся еще нескоро, да и даже если бы они вдруг оказались в Эндерглиде прямо сейчас, он мог не успеть добраться до них. Лед преодолел плечо, жуткие ледяные нити медленно тянулись к шее… Балиан осознавал это очень смутно. Он не мог просить Юана и Кристиана призвать Врата, как они когда-то сделали в Дилане. Это грозило Кристиану изгнанием, а Дилану – нарушением смены дня и ночи. Даже если бы Руэдейрхи заверил, что ничего не имеет против такого расклада, и Кристиану не предъявят никаких обвинений, гордость не позволила бы Балиану заикнуться об этом. Быть предметом постоянных волнений, которые братья старались втиснуть между своими делами, не связанными с ним, и при этом просить помочь ему избавиться от проклятия и адской боли? Балиан был уверен, что и Кристиан, и Юан поступили бы на его месте точно так же. Они бы и слова не сказали, а молча ждали действий. Но отступники и другие происшествия затмили их планы, если они вообще были.
Внимательно наблюдая за Балианом, Таранос довольно ухмыльнулся. Эффект Солфорджа превзошел все его ожидания.
– Ты совершенно один, – почти пропел он, не забыв постараться напомнить Балиану о смерти Розетты.
Балиан посмотрел на него мутным взглядом. В нем вспыхнули было понимание и злость; Таранос понял, что совершил ошибку, ведь Балиан не без оснований считал его виновным в смерти девушки.
На всякий случай Таранос подошел почти вплотную.
– Алгол, – твердо проговорил он. Золотой браслет на его плече сверкнул, по пещере заиграли, отражаясь от ледяных стен и кольев, яркие лучики.
Балиан достал кольцо. Его движения были медленны и прерывисты, словно ему приходилось прорываться сквозь какую-то вязкую массу. Он все еще был занят своими мыслями и не пытался понять, что делает. Им завладела апатия, почти незнакомая ему прежде. Частью разума он осознавал, что, что бы сейчас ни произошло, Кристиан и Юан не придут на помощь, а, значит, призвать Врата Рассвета все равно не получится. Он погрузится в вечный сон и никогда не проснется. Как будто и не было этого кратковременного и болезненного пробуждения…
– Отдай мне его.
Балиан вытянул руку вперед, чтобы положить кольцо на ладонь Тараноса. Но внезапно мысль о вечном сне немного отрезвила его.
Все страдания Кристиана будут напрасными, если он сдастся.
Но не пожалел ли он за эти десять лет о сделанном выборе?
Действительно ли Юан страдал от одиночества, если все это время был окружен верными товарищами?
В самом ли деле Лейан думала о нем все десять лет или в эти долгие годы превратились те несколько дней, которые прошли между отбытием Юана из Эндерглида и их возвращением?
Балиан так удивился этой мысли – поставить Лейан в ряд с братьями! – что задумался на мгновение о ее природе и помедлил.
– Отдай мне кольцо! – приказал Таранос. Он мог бы просто вырвать его из почти безвольных пальцев Балиана, но ему непременно хотелось, чтобы враг повиновался ему.
Браслет снова сверкнул. Балиан почувствовал, как голова опять наполняется болью. Руки отяжелели, бороться с давлением было практически невозможно. Почти неосознанно Балиан поступил так же, как и во время погони за Тараносом – постарался вспомнить ощущение, которое он испытывал, находясь рядом с Вратами Рассвета. Совсем чуть-чуть, но ему стало легче.
– Верни мне Алгол, Розенгельд!
Не понимая, что делает, Балиан разжал руку и подцепил кольцо указательным пальцем. Терпение Тараноса было на исходе, он уже собирался схватить Алгол, но вдруг случилось невероятное – с точки зрения обоих соперников.
Из пола вырвалась целая череда ледяных шипов. Таранос едва успел отскочить подальше, получив при этом несколько незначительных царапин. Балиану повезло меньше – самый ближайший ледяной кол возник прямо перед ним и насквозь прошил его руку. Он не сдержал громкого крика, но вместе с болью почувствовал удивительное, противоестественное облегчение. Его разум прояснился.
– Ты! – крик Тараноса эхом прокатился по пещере. Он старался пробраться к Балиану, но шипы продолжали вырываться из ледяного пола, заслоняя ему как дорогу к нему, так и пути отступления. – Немедленно прекрати! Брось его!
Балиан, едва пришедший в себя от ужасной боли, тщетно пытался осознать, что происходит. Он не понимал, что это он привел Алгол в действие, и крики Тараноса представлялись ему абсурдными и бесполезными.
– Идиот! – Таранос изо всех сил пытался сосредоточиться на Солфордже, но его уже начала одолевать паника. – Мы оба погибнем!
Вход в пещеру был уже полностью загроможден ледяными кольями. Они с сумасшедшей скоростью вздымались вверх, ударяли в потолок, вниз сыпались большие глыбы льда. Балиан, пораженный новым воздействием золотого браслета, резко отбросил кольцо в сторону, словно обжегся. Через мгновение все стихло, но ледяной потолок продолжал угрожающе потрескивать.
Балиан вновь постарался одолеть отвратительное ощущение, вызванное вмешательством магического браслета в его мысли и чувства, вспомнив Врата Рассвета. Повеяло прошлым – совсем недалеким для него, но почти недосягаемым для всех окружающих. В мире смертных, когда Дилан из-за Тараноса погрузился в вечную темноту, Балиан, Кристиан и Юан брались за руки и ощущали, что где-то там, далеко-далеко, но Врата Рассвета есть, и стоит только приложить усилия, чтобы они вновь появились на положенном им месте… Сейчас Балиан почувствовал себя точно так же. Будто бы рядом были братья, а он стоял на «святом месте», где вполне могли однажды возникнуть золотые ворота, дарующие Дилану солнечный свет. Конечно, это было не так, и Врата Рассвета в Этериоле могли появиться не иначе как у Эндерглида, но Балиан, не подумав об этом, отдался прекрасному, успокаивающему ощущению. Казалось, даже лед, сковывающий его руку, стал немного легче. Сознание еще не окончательно прояснилось, но Балиан больше не силился понять, что происходит… Он знал только одно: сейчас он как никогда желает оказаться рядом с Вратами Рассвета, ощутить в полной мере их силу, почувствовать, как в душе горячей волной поднимается нечто особенное, давно знакомое и в то же время поразительно новое, наполняющее его силой и небывалым воодушевлением…
В это время Таранос решил прекратить бесполезные попытки пробраться к Балиану. Достав из ножен кинжал, он с трудом прицелился – громоздившиеся повсюду ледяные шипы мешали как следует размахнуться – и метнул оружие. Балиан не попытался увернуться. Он стоял среди льда с закрытыми глазами, прислушиваясь к чему-то, не обращая внимания на кровь, стремительно вытекающую из раненой руки. Кинжал Тараноса вонзился в его правую руку, но отяжелевшая за последние полчаса ледяная корка уберегла Балиана от второго ранения. Встретив сопротивление, кинжал, лишь на секунду удержавшийся в своей цели, со звоном упал на лед.
Ознакомительная версия.
