— Я знаю, идиот! — гаркнул Марко, на мгновение перекрывая рев двигателя. — Это нам и надо. Быстро! К пулемету, иначе нам конец!
— Хорошо-хорошо! — недовольно буркнул Войцех и снова выбрался на крышу, в условиях постоянной тряски каким-то чудом перезарядил оружие, навел на рощу. — Ну, с Богом!
Протяжная, завывающая очередь прочертила в седых зарослях линию и удовлетворенно затихла, исчерпав запас своих свинцовых аргументов.
То были старые, матерые тополи, разметавшие огромные кривые ветви на многие метры вокруг. Они сцеплялись ими в одну единую черную паутину, да так, что даже некий Гордий, связавший знаменитый узел, тихо заплакал бы от зависти. Деревья были настолько стары, что пух вместо того, чтобы разлетаться в поисках жертв, частенько прорастал сквозь них, образуя белую со светло-желтоватым оттенком поросль, сквозь которую уже с трудом пробивались зеленые листья. Шипы, покрывавшие ветви и стволы были длинные и кривые, словно настоящие колья, способные пробить человека насквозь. Огромные, не меньше кулака семенные коробочки уже дожидались в нетерпении сезона созревания, что длился в течение целого года за исключением одного осеннего месяца. В остальное время пух изрыгался постоянными потоками, превращая окружающую местность в смертельно опасную зону. Гниль, порожденная чудовищным оружием Древних, на славу исковеркало прежде совершенно безвредное дерево.
Веер пуль, злобно жужжа, разорвал густую пелену переплетенных ветвей, незваным гостем ворвался в спальню спящего чудовища. Деревья словно застонали, закряхтели, будто мифический исполин перевернулся, уставился злыми спросонья глазами. Ударил.
Это было похоже на взрыв, только бесшумной и даже какой-то мирный. Просто в одно мгновение тополя скрылись за белым шевелящимся облаком. Смертоносные клубы на мгновение в нерешительности застыли, но в следующую же секунду, разделившись на два широких рукава, с поразительной быстротой кинулись в нападение.
— Господи защити! Пресвятой Герман, помоги мне и моим братьям по вере, не дай… — Войцех так и не успел договорить молитву: чья-то рука рывком стянула его вниз и заставила усесться на заднее сидение.
— Спокойно! Теперь, главное успеть. Ух!
Автомобиль подскочил на выбоине, но продолжал стремительно мчался к просвету между деревьями, за которым тек благословенный Одер. Тем временем, пуховая буря набирала силы — все больше и больше тополей, покачивая огромными ветвями выпускало смертельную субстанцию, увеличивая и без того огромное облако, застилавшее, казалось полнеба.
Второму, уцелевшему броневику повезло меньше, чем подбитому. Он направлялся прямо на клубы летящего пуха. Водитель попытался избежать столкновения; с неописуемым скрежетом сработала рулевая колонка — машина, глубоко заваливаясь на левый бок, повернула к замку, но было уже слишком поздно. Хлопья пуха облепили корпус, проникли сквозь самые малые щели… Войцех вздрогнул, представив участь солдат — все-таки они были одной с ним веры. И словно в подтверждение его мыслей жуткий многоголосый вопль невыносимый боли перебил рев моторов, шелест летящего пуха, чтобы через долю секунды затихнуть. Монах тихо помолился о душах погибших, пусть они и стали предателями, но даже сам пресвятой Герман завещал прощать прегрешения врагов своих «ибо они не ведают, что творят».
Броневик, теперь похожий на жуткую меховую игрушку ребенка-гиганта еще немного проехал, ткнулся кургузой, заросшей пухом мордой в холм и застыл.
Машина, ведомая Марко, мчалась к спасительному просвету, а ей навстречу уже вставала стена ядовитого пуха. Еще немного, и пути не останется — пух отрежет их реки, облепит машину и в кричащие в животном ужасе тела, запустит тонкие, как нити корни, и через несколько секунд они разделят участь бедняг из крепостного броневика. В тот момент молился не только Войцех, но и Веллер. Исчез истерический смех, лишь губы быстро-быстро шевелились, сами собой всплывали молитвы, услышанные еще в далеком детстве, а руки непрестанно чертили крестное знамение.
А Марко все-таки успел: со звериным криком, в котором смешалась отчаянная радость и первобытное чувство удовлетворения победой над силами природы, он проскочил перед самой пуховой тучей, развернувшись на полном ходу, чуть не перевернув машину — в тот момент он был готов буквально расцеловать Колесничих, сделавших настолько устойчивый автомобиль. Вдавил педаль газа до самого упора, едва не ломая ее, и на полном ходу влетел в реку.
Броневик как в замедленной съемке завис в воздухе, крутя бесполезные теперь колеса, величаво проплыл над сверкающей водной гладью и с шумом ухнул вниз, подняв фонтан брызг. Серая, посеченная ржой крыша быстро скрылась под водой, а поверх нее легло толстое пуховое одеяло, уже не способное причинить вред людям в тонущей железной коробке.
Глава 4. Подсчет потерь и поиск перспектив
Ленивые, прозрачные воды с тихим шуршанием накатывали на песчаный берег и сбегали обратно. Оставляя после себя лоскуты водорослей и мелкие ракушки на темном мокром песке.
Веллер со злостью запустил в далекий полет камешек. Плоский диск несколько раз ударился о водную поверхность и с тихим бульканьем ушел на дно. Моонструмец сплюнул, опять почувствовав во рту противный привкус речной воды. Он не очень жаловал крупные водные объекты, особенно которые чуть не стали для него могилой. Веллер вновь с неприятным холодком вдоль спины вспомнил тонущий броневик.
Вода мгновенно хлынула в кабину, залила ее до самого потолка. Настойчиво лезла в рот, нос и уши. Неведомым чудом, Веллеру удалось вышибить заклинившую в самый неподходящий момент дверь и выбраться наружу, чтобы в следующую секунду быть подхваченным подводным течением, властно потянувшим его на глубину. Он боролся изо всех сил, но ледяная вода холодила мышцы, и в скором времени Веллер почувствовал, как сдается. Не было ни сил, ни желания сражаться за свою жизнь, в отчаянном усилии рваться наверх к пробивающимся сквозь водную толщу лучам солнца. Намокшая и потяжелевшая в разы амуниция камнем тянуло на дно. Веллер закрыл глаза и открыл было рот, чтобы позволить воде залить горло и легкие и избавить его от мучений, как чья-то широкая, как лопата ладонь щелкнула застежками ремней, сорвала упряжь с автоматом и гранатами, отшвырнула прочь. Моонструмец провел безразличным взглядом стремительно отдаляющийся балласт, задрал голову, чтобы разглядеть спасителя.
Брат Войцех с силой профессионального борца греб одной рукой, тягучим движением выбрасывал ее вперед и назад, создавая настоящие водовороты. Перед ним, растопырив по-лягушачьи конечности, плыл Марко.
