Например потрясти своих информаторов на предмет слухов об интересных сделках, чьей-нибудь необычной активности да и просто в профилактических целях. Не давало спокойно уснуть и дело этой убитой — Ольги. При жизни она была, судя по всему, первостатейной сучкой, но умирать вот так, это уж слишком. Да и Кинби попусту слов на ветер не бросает, а он уверен, что крови будет еще больше.
И Марта, с отвращением отхлебнув черно-коричневой бурды, снова открыла папку с протоколами осмотра места преступления. Пододвинув блокнот с плотными желтыми страницами вывела: «Борис Паланакиди — где видели, с кем говорил, где может быть сейчас?»
Вертя в пальцах ручку, лейтенант Марино невидящим взглядом смотрела в окно. Слова Кинби оставили ощущение смутного беспокойства, хотя Марта всегда считала, что бывший напарник склонен к преувеличениям.
Криминальный мир Города был поделен много лет назад. Да что там лет — столетий. Марте всегда с трудом удавалось представить, что Кинби участвовал в тех войнах и помнит события, произошедшие во времена, когда даже бабушка ее еще не родилась.
Для лейтенанта Марино существующий порядок вещей был чем-то незыблемым, вроде восхода солнца или смены времен года. Хотя… вот со сменой времен года в последнее время творилось что-то странное.
Все больше жителей задирали головы и, прикрывая глаза ладонью, смотрели на нестерпимо блестевшую в солнечных лучах Иглу Итилора-Повелителя Дождей. Но видимо ему не было дела до происходящего внизу. В отличии от Хранителя Порогов, скажем, или добберских Ульев — наполовину банд, наполовину кланов, приносящих жертвы непонятной Многоликой Пустоте. Эти делами земными не брезговали.
О существовавших испокон времен человеческих шайках, бандах, синдикатах и прочих незаконных сообществах и говорить не стоило. Никуда они не делись, разве что, кое-кто воспользовался всеобщим ошеломлением и порешил конкурентов.
Затем произошло несколько кровавых схваток с пришлыми — добберами, хратами, людьми из Ночи. Но, как это всегда происходило, главари сообразили, что лучше поделить пирог, и жизнь вошла в более или менее спокойное русло.
Нет, конечно существовали и мафиозные войны и заказные убийства. Марта покосилась на увесистую папку, в которой лежали материалы по убийству Папочки Соноро, и вздохнула.
И все же обстановка, в целом, последние годы была относительно спокойной.
Так отчего же где-то глубоко внутри поселился холодок, предвещающий крупные неприятности?
Сейчас Марта искренне хотела, чтобы Ольга оказалась жертвой какого-нибудь сумасшедшего. Пусть даже серийного убийцы. Цинично, конечно, но это все же лучше, чем полномасштабные войны, как сорок лет назад, когда полицейские были вынуждены держать оборону вокруг здания Городского Управления, а жители сидели по домам и боялись подойти к окнам.
По улицам носились звенья добберов из клана Верхнего Цвета Пустоты и белолицые отморозки Салли Стригуна, кроша друг друга и всех, кто попадался под руку. В итоге магистрат, скрипя зубами, все же раскупорил резервный фонд и заплатил жрецам Бога Лантоя.
На следующее утро в город с четырех сторон вошли закованные в серую броню солдаты. Никто не видел, чтобы хоть один снял шлем, присел отдохнуть, ел или пил. Действуя эффективно и безжалостно, войска Лантоя за четыре часа вычистили город, полностью уничтожив соперничающие банды. Жрецов добберского клана и Салли Стригуна с двумя советниками взяли живыми, привезли на площадь перед зданием магистрата и распяли на асфальте, вбив в ладони и колени железнодорожные костыли.
Об этой войне Марте рассказывал Кинби, а после она разыскала отчеты, снимки и файлы с мест событий. В одном из рапортов отмечалось, что трупы Салли Стригуна и других казненных работники магистратуры решились убрать с площади только через неделю.
Больше подобных столкновений не было, теневой мир Города жил тихо, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания Верхних Игроков, как называл Воцарившихся Богов тот же Кинби.
И все же, и все же…
Марте не давало покоя что, по словам Кинби, Ольгу видели вместе с Хранителем Порогов. Среди странных, жутковатых и откровенно страшных фигур Города, Хранитель был едва ли не самой загадочной. Человек без пола и возраста, не изменившийся по словам ветеранов Управления ни на йоту за последние пятьдесят лет, Хранитель был не только фактическим верховным жрецом Хозяина Дома Тысячи Порогов, но и одним из самых могущественных и жестоких теневых правителей города. «Весенние дары», «слезки», «отражения» и прочая дрянь расходилась по улицам исключительно с его благословения и под неусыпным контролем. Проституция, организация заказных убийств, рэкет — во всех этих видах бизнеса Хранитель имел свою долю или контролировал рынок.
Отсюда вопрос, который, — подумала Марта, — Кинби себе уже наверняка задал, — Зачем понадобилось фигуре такого масштаба, как Хранитель, встречаться с мелкой шлюшкой вроде Ольги?
Значит действительно было у нее что-то очень важное. Настолько важное, что он изобразил любезность и лично захлопнул дверцу ловушки, дамочка угодила, исключительно по причине непомерной жадности.
И глупости тоже, добавил Кинби, чуть подумав.
А вот вопрос, кто же ее убил, все же оставался.
Вариантов было не слишком много — подручные Хранителя, убравшие ненужный материал, чтоб не проболталась, или конкуренты, убившие ее после жестоких пыток, во время которых она, безусловно рассказала все — и о том что продала и кому, и сколько ей заплатили, и даже имя любимой собачки.
«Боги! Какая собачка! Какое детство!» — Марта с силой потерла руками лицо. Это ж надо, какая чушь с недосыпа в голову лезет.
— Однако, где же Шесински, — посмотрела на часы лейтенант Марино и в тот же момент сержант открыл дверь кабинета.
К полудню солнце раскалило улицы, наполнило город белым светом, пылью и запахом плавящегося асфальта. Продавцы мороженого забились под выгоревшие зонтики своих тележек и с тоской смотрели на пустынные улицы, вдоль которых ветер закручивал маленькие пыльные смерчи.
Немногочисленные посетители кафе сидели, отдуваясь и обмахиваясь газетами в ожидании холодного пива. Нищие, словно статуи неведомых божков, сидели неподвижно, намотав на головы тюрбаны из тряпья.
Лето.
Обливаясь потом и злобно поглядывая на бездельников за столиками кафе, Марта Марино свернула в очередной переулок. В такие дни, ей начинало казаться, что весь город состоит из пыльных переулков с черными дырами подворотен, дворов-колодцев, отличающихся только количеством орущих детей и веревок с пересохшим бельем, да душных, воняющих мочой, подъездов.
