В помещение вдруг влетела Роэнни. В последе время Кеноби редко видел эту тихую девочку. Она жила в своём доме.
— Ты нужен им, Оби-Ван! — сказала она, переводя дыхание.
— Кому это я нужен? — спросил он, вставая.
— Всем.
На глазах у неё появились слёзы.
— Роэнни, давай с начала.
— Нильд убедил Мавата, что они должны пойти против Совета и разрушить Зал Памяти на улице Славы, — сказала девочка. — Он собрал большинство своей группы и ещё нескольких Мусорщиков.
Оби-Ван вздохнул. С этим надо было что-то делать.
— У них есть оружие, — предупредила она.
— Где они его взяли? — резко спросил Оби-Ван.
— Не знаю. Но там Вехутти со Старшими, и у них тоже есть оружие.
Оби-Ван встревожился. Именно этого они с Серизой и боялись, именно этого пытались избежать. Снова на улицы Зеавы выплескивался открытый конфликт.
Он подумал о том, как найти Серизу. Можно вызвать ее по комлинку, но нет времени, к тому же, наверное, будет лучше, если она узнает о стычке, когда всё уже уладится. Он вспомнил, как в прошлый раз её душа разрывалась между спорящими Вехутти и Нильдом.
Вместо того чтобы беспокоить Серизу, он послал сигнал тревоги своей группе и назначил место встречи. Он надеялся, что ребята придут без промедления, и он не будет один, когда столкнётся с Нильдом. При виде Оби-Вана тот вряд ли останется спокоен. Но всё-таки Кеноби должен попытаться.
Захватив с собой вибронож, Оби-Ван поднялся наверх.
Когда он добрался до улицы Славы, то увидел, что его наихудшие опасения оправдались.
В центре площади находился большой каменный фонтан, сухой, без воды. Нильд и его товарищи стояли в одном конце площади, держа в руках прозрачные щиты, бластеры и виброножи. Вехутти и Старшие находились на противоположной стороне — и все были в пластоидной броне и с оружием. Они заблокировали вход в Зал Памяти. Только фонтан стоял между ними. Вот-вот должно было начаться столкновение.
Оби-Ван поспешил к этой толпе.
— Именем правительства Мелиды-Даан приказываю вам сложить оружие! — крикнул Кеноби на бегу. Он видел, как участники его группы стягиваются к месту, с оружием наизготовку. Мальчик подал им знак, чтобы они остановились. Если бы они начали стрелять, Старшие и группа Нильда сразу же открыли бы огонь.
— Ты не представляешь правительство Мелиды-Даан! — закричал Нильд.
Группа Кеноби собралась вокруг своего командира. Они смотрели то на Нильда, то на Оби-Вана, и юный джедай видел смятение на их лицах. Очевидно, речи Нильда, когда он называл Оби-Вана чужаком, оказали влияние на некоторых ребят. Даже Дейла колебалась.
Не обращая внимание на это смятение, Оби-Ван быстро отдал приказ половине своей группы окружить площадь по периметру. По крайней мере, это предотвратит расползание конфликта по городу. Он должен помешать сторонам получить подкрепление. Нельзя позволить этому столкновению перерасти в войну.
Оби-Ван медленно пошел к двум толпам. Он чувствовал в воздухе напряжение, накал эмоций и знал, что все вот-вот начнут стрелять.
— Отойди в сторону, Вехутти, — сказал Нильд. — Мы выиграли войну. Не мешай нам делать нашу работу.
— Мы не допустим, чтобы банда ублюдков оскверняла могилы наших предков! — заорал Вехутти.
— Мы не допустим, чтобы убийцам воздавались посмертные почести! — закричал Нильд в ответ и поднял свою бластерную винтовку. — А теперь прочь с дороги!
Вдруг решетка водостока в сухом фонтане отодвинулась, оттуда наверх выбралась Сериза и бегом бросилась к враждующим группам.
— Не надо! — закричала она на бегу. — Так нельзя!
— Сериза!
С этим криком Оби-Ван прыгнул вперёд. В тот же миг раздались выстрелы. В замешательстве Кеноби не увидел, откуда стреляли.
Но выстрелы достигли цели. Глаза Серизы широко раскрылись, когда бластерный огонь ударил её в грудь. Девочка медленно опустилась на колени. Оби-Ван подхватил её, когда она уже начала падать назад.
— Сериза! — закричал он.
Свет в её зеленых глазах угасал.
— Ты будешь жить! — крикнул он, как безумный. — Ты слышишь меня? Тебе не нужна удача, Сериза!
Он поднял свою ладонь. она тоже попыталась, но её рука упала. Глаза девочки уже смотрели мимо него.
— Нет!! — заорал Оби-Ван.
Дрожащими пальцами он попытался найти её пульс. Толчков крови не было, не было даже самого слабого биения.
Мальчик сам будто впал в агонию. Он смотрел на Нильда и Вехутти, но не мог произнести ни слова. Он словно потерял дар речи.
Слёзы залили его лицо, когда боль разрослась и захватила каждую частичку его ума и души. Это казалось невыносимым. Его тело просто не могло вместить такую боль, оно был раздавлено и разорвано страданием. И при этом он знал, что это только начало.
Страшная весть о смерти девочки волнами разошлась по всему городу. Сериза была символом мира. Её смерть тоже стала символом.
Но не символом примирения.
Каждая сторона использовала её трагическую смерть в собственных целях. Для Старших случившееся стало символом безответственности и безрассудства Молодых. Для Молодых — символом упорства в ненависти Старших. В смерти девочки каждая группировка обвиняла другую.
Нильд не был на похоронах Серизы. Её прах теперь находился в Зале Памяти, где покоились её родители.
Молодые и Старшие сейчас были разделены враждой, как никогда. Хотя и Вехутти, и Нильд не показывались в городе, их сторонники патрулировали улицы и были теперь открыто вооружены. С каждым днём обе стороны набирали всё больше поддержки. По городу ходили слухи, что война неизбежна.
Оби-Ван знал: Сериза пришла бы в ярость, если бы узнала, что её смерть стала поводом к войне. Но он не мог бороться с мнениями и символами. Он мог только горевать.
Оби-Ван остался один, лишь тоска по Серизе была с ним всё время. Как только он открывал глаза, он сразу чувствовал это. Будто из его тела вынули душу, и осталось пустое зияющее пространство. Он бродил по улицам, удивляясь, как люди могут есть, ходить за покупками, просто жить, когда Серизы больше нет.
Он переживал её смерть снова и снова. Постоянно спрашивал себя, почему не смог бежать быстрее, или не оказался с ней рядом раньше, или не смог предвидеть, что она будет там?.. Почему он не смог перехватить огонь бластера?
А потом он видел боль в её прозрачных глазах, когда в неё ударили выстрелы, и ему хотелось кричать и колотить кулаками в стены. Ярость сжигала его с той же силой, что и горе.
Утрата Серизы мучила его каждую минуту, каждую секунду. Знание того, что он уже никогда не сможет поговорить с ней, причиняло ему боль. Ему так не хватало Серизы, своего друга… Он всегда будет скучать по ней, в его памяти она всегда будет живой.
