Физиономия у него упитанная, лоб морщинистый, нос картошкой, на глазах очки, щёки небритые, покрытые щетиной. Волосы седые, глаза карие и с умным взглядом.
— Эх… — вздохнул я тяжко. — Ладно, полетите со мной, но после приземления в Селябинске расходимся как в море корабли.
— Мы на большее и не смеем надеяться! — заверила меня Людмила Петровна, жена Андрея Степановича.
Уровни у них от тридцатого до сорокового, видимо, развивалась их камарилья более или менее сбалансированно. Самый высокий у молодого — ровно сороковой. Самый низкий у Людмилы Петровны — тридцать первый. У Андрея Степановича тридцать седьмой, а у Ирины тридцать шестой.
Неплохо, они не совсем пропащие. Оружием пользоваться умеют, судя по тому, что нашли меня, кумекают в области следопытства. Кстати…
— Как вы нашли меня? — спросил я у Игоря, полагая наличие специфических навыков именно у него.
— Это Андрей Степанович помог, — объяснил тот.
— Я охотник заядлый был, на среднюю и крупную дичь, — объяснил Андрей Степанович. — Кое-какие навыки остались.
Средняя и крупная дичь, это, получается, я?
— Ну и наследили вы, Георгий Мартынович, — вздохнул бывший охотник. — Белые точно найдут.
А вот это новинка…
— То есть они читают следы? — настороженно спросил я.
— Да какие это следы? — усмехнулся дядька. — Вы им только указательные таблички что не поставили. Если наткнулись на вашу тропу в снегу, то уже идут, однозначно.
— Значит, надо срочно улетать, — решил я. — По… Побоку снег, взлетаем!
— Да, было бы неплохо, — ответил Андрей Степанович, а затем посмотрел на спиртовую горелку, которую я потушил и начал упаковывать в рюкзак. — А, так вы переночевать тут собирались?
— Уже разсобирался, — сказал я на это и двинулся к самолёту. — Пожитки в салон, но много с собой не берите, не сможете забрать потом.
Впрочем, вещей у них было не особо много: только то, что есть на себе. И правильно.
Я сначала не обратил внимания, но сейчас заметил, что у каждого из этой четвёрки есть особенные топорики. Ну, такие, переточенные в клевцы с трёхгранными остриями. Любопытно.
Включил двигатель топливозаправщика в режим «Генератор», подсоединил к питанию самолёта.
Начал процедуру прогрева самолёта. По регламенту, при минусах это надо делать с помощью аэродромного нагревателя, иначе ударит по ресурсу, но я и так лечу в один конец, поэтому вообще насрать.
Створки капота закрыты, закрыл створки маслорадиатора, потянул на себя рычаг управления подогревом воздуха и выключил его. Так, что там дальше?
Переключил рычаг управления винтом в режим «Малый шаг», проверил пломбу на высотном корректоре…
Короче, делал всё строго по инструкции, чтобы взлететь.
Выполнил все предстартовые процедуры и заорал в приоткрытое окошко:
— От винта!
Затарахтел движок и закрутился винт. Надо выждать, пока прогреется, а потом валить отсюда у ебене матери!
Прогрев двигателя это тоже совершенно не похожая на автомобильную процедура. Если в машине ты просто заводишь движок и скучаешь, пялясь в телефон, то тут надо следить за температурой, слушать звук работы двигателя и отключать машину к хренам, если услышишь неправильный звук.
Когда движок прогрелся до нужны температур, я заглушил его и покинул кабину, чтобы вытащить заблаговременно всунутую в тоннель радиатора подушку.
И вот таких нюансов десятки!
Кому-то кажется, что всё как в голливудском кино: просто взял, блядь, сел, завёл движок вертолёта или самолёта, пощёлкал какими-то тумблерами и улетел в закат!
А вот нихрена…
Вновь завёл движок, уселся поудобнее, взялся за штурвал и начал процедуру взлёта. Тут, по-хорошему, нужен регулировщик, а ещё лучше, опытный пилот, штурман, салон люксового класса и мартини в стаканах! А ещё стюардессу, пожалуйста!
Сука, у меня жопа вибрирует, или это самолёт?! Перестало. Значит, где-то накосячил, но это пока что не смертельно.
Начал последовательно увеличивать частоту вращения вала двигателя до «взлётного режима». Тормозная система работает, это я проверил…
Когда двигатель достиг частоты взлётного режима, медленно отпустил тормоза и мы тронулись.
Начали медленно разгоняться. Справа от меня сидит Игорь, которому я запретил что-либо трогать.
Достигли скорости сто десять километров в час и я начал медленно и печально тянуть на себя штурвал.
Оторвались от земли. У меня дыхание перехватило, а Игорь даже как-то сдавленно крякнул.
Самолёт начало задирать носом к верху, я отклонил штурвал от себя и выровнял его в положение параллельно земле.
Разогнались до ста сорока километров в час, высота была где-то в районе двадцати пяти метров. Потянул штурвал на себя и начал набор высоты.
Опустил глаза к открытому руководству. Мы сейчас держим скорость сто сорок, при таком угле подъёма за шесть минут получится набрать высоту один километр. Километр высоты — это столько, сколько нужно для оптимального расходования топлива. Можно и выше, но тогда расход топлива возрастёт.
Шесть минут спустя выровнял самолёт, сверяясь при этом с авиагоризонтом. Это такой прибор, который показывает угол наклона самолёта. Фу-у-ух…
Теперь летим.
В картах я особо не разбираюсь, но маршрут в телефоне построен. Глупо, конечно, управляя самолётом, ориентироваться на карту в телефоне, но у меня, блядь, не особо много альтернатив!
Проверил температуру и давление топлива с маслом. Сверил их значения с рекомендуемыми и удостоверился, что всё нормально.
Скорость сто девяносто. В таком режиме, как я понял, мы можем пролететь и все полторы тысячи километров, так как я не учёл, что мы летим почти порожняком. На таких щщах можно и приземлиться на аэродроме в Озёрске!
Нет, обосраться можно! Я пилотирую самолёт! Я лечу!
— Ну всё, Игорь! — проорал я. — Летим!
Он что-то пробормотал, но я не расслышал.
Надел наушники внутренней связи и указал сделать ему то же самое.
— Ну? Как ощущения?! — спросил я, улыбаясь как дурак.
Хотя почему это «как»? Я дурак и есть: без каких-либо навыков взлетел на самолёте!
— Через сколько часов мы будем на месте? — спросил Игорь.
— Так… — я начал считать. — С текущей скоростью, часов где-то через шесть!
— Шесть?! — удивился Игорь.
— Мы летим со скоростью сто девяносто километров в час! — сообщил я ему. — До Селябинска тысячу сто пятьдесят километров! Вот и считай!
Он, видимо, думал, что прилетим как на реактивном, ха-ха!
Теперь надо просто лететь. Ха, охренительно просто!
— Георгий Мартынович, всё в порядке?! — спустя некоторое время заглянула Ирина.
— Да, всё под контролем! — заверил я её. — Через пять с половиной часов будем в Селябинской области!
Гул в кабине стоит громкий, приходится орать друг на друга.
Видимость хреновая, снег идёт, ветер ещё, но «по приборам», то есть согласно ГЛОНАСС телефона, я держусь на заданном маршруте.
М-да…
//Пять часов спустя. В небе//
— Уважаемые пассажиры, мы почти у цели!!! — громко сообщил я в сторону пассажирского отсека. — Прошу собраться для принятия важных решений!!!
Нет, я знаю, что есть некое «СПУ-7», которое самолётное переговорное устройство, но как с ним работать желания разбираться нет.
У кабины пилотов образовалась толкучка.
— Стоять! — прервал я копошения пассажиров. — Игорь, садись в кресло второго пилота! А вы рассаживайтесь по скамьям!
Когда Игорь, Андрей Степанович, Людмила Петровна и Ирина расселись по указанным местам я откашлялся.
— У меня есть для вас две новости! — сообщил я им. — Хорошая новость: мы почти прилетели!
— А плохая?! — настороженно спросил Игорь.
— У меня нет стопроцентной уверенности, что я смогу безопасно посадить самолёт!!! — рассмеялся я. — Но паниковать не надо! Есть решение!
— И какое? — испуганно, но стараясь сохранять самообладание, спросил Игорь.
