Чуть менее напряженная ситуация складывалась на рейде, где две группы кораблей, стоящих в каких-то трех кабельтов друг от друга, готовились вот-вот пустить в дело все имеющееся вооружение. Лишь вмешательство международных сил в лице стационеров, всеми доступными способами донесших до противников мысль о том, что пальба в водах нейтрального порта будет строго караться, не позволило «Славе» добить крейсера контр-адмирала Уриу, чей флагман и вовсе не пострадал в отгремевшем сражении. После того, как нахватавшаяся снарядов «Ниитака», не снижая хода, легла на левый борт неподалеку от острова Пхальмидо, весь огонь оказался сосредоточен на «Идзуми», который, не смотря на меньшее водоизмещение и более слабую броню, нежели у «Ниитаки», смог продержаться до входа на рейд нейтрального порта, проскочив туда с небольшим отставанием от вовремя развернувшегося избитого «Такачихо». Горящий на протяжении практически всей верхней палубы, с хорошо заметным креном на левый борт, этот небольшой крейсер смог сохранить ход и управление, что и спасло его от уничтожения. А еще вмешательство «Асамы», на обстрел которой тут же переориентировались «Рюрик» с «Адмиралом Нахимовым», стоило той продемонстрировать признаки жизни, оставив бронепалубники уже сильно вырвавшемуся вперед флагману. Правда, более не желающий рисковать кораблем в сгущающихся сумерках, Протопопов не стал идти до победного конца и, приказав снизить скорость до 8 узлов, ограничился обстрелом кормовой оконечности «Асамы», да посылом вдогонку удирающим японцам снарядов из орудий носовой башни. Лишь после того как к борту «Славы» подошли прежде державшиеся в стороне корабли пограничной стражи, они двинулись дальше, наказав командирам остающихся крейсеров добить подранка и после уходить в соответствии с ранее полученными указаниями. «Рюрик» впереди ждали долгие месяцы рейдерства в копании «Дианы» и пары вспомогателей, параллельно выступавших в роли транспортов снабжения, а «Адмиралу Нахимову» предстояло проводить в Дальний носители так и не пригодившихся миноносных кораблей.
Наверное, только в силу пребывания на рейде всего одного русского крейсера – притопленный «Память Азова» уже не шел в зачет, быстро сговорившиеся командиры английского, американского и итальянского стационеров выступили единым фронтом в деле защиты остатков японской эскадры от тотального уничтожения. Впоследствии к ним вынужденно присоединился и командир французского крейсера «Паскаль», отстаивавший существующие международные нормы, хотя уже прекрасно знал от пребывающего на борту его корабля Руднева, кто именно первым нарушил их. Но и позволять русским расстрелять японские корабли и суда на рейде нейтрального порта, он не собирался, не смотря на союзнические отношения. Хорошо еще, что наряду с «Командором Берингом», «Паскаль» принял на борт часть экипажа «Памяти Азова», отчего даже на верхней палубе стало не протолкнуться, не говоря уже о внутренних отсеках. Этот же крейсер впоследствии сопроводил до Чифу загруженный имуществом с «Корейца» катамаран китобоев во избежание захвата последнего каким-нибудь японским кораблем. Но здесь и сейчас капитан 2-го ранга Сенес был вынужден выступить против жаждущего крови Протопопова, узнавшего все перипетии утопления русского стационера. Да и сам контр-адмирал Уриу, осведомленный о действиях своих подчиненных, уже пребывая на борту старшего на рейде английского крейсера «Телбот», заметно сбледнул с лица. Говоря по правде, он и сам собирался временно закрыть глаза на существующие нормы ради победы над русскими и потому внутренне поддерживал решение пока еще неизвестного офицера пустившего русский крейсер на дно. Но теперь эти действия неофициально давали право и самим русским временно закрыть глаза на запрет атаковать вражеские корабли находящиеся в порту нейтрального государства. А даже одной «Славы» с ее дюжиной восьмидюймовок и такого же количества 120-мм скорострелок виделось вполне достаточно, чтобы разбить вдребезги всех, кто успел найти укрытие на рейде. Он даже во время начавшегося совещания активно раздумывал над отдачей приказа миноносникам о ночной атаке ценнейшего русского крейсера и, возможно, даже отдал бы таковой, не смотря на все возможные последствия, не стереги его уцелевшие миноносцы русские пограничные крейсера.
В конечном итоге, по результатам продолжавшихся три часа переговоров, все корабли, суда, моряки и солдаты Японии интернировались в порту Чемульпо до окончания боевых действий. О том, что данное решение является плевком в лицо не только капитану 1-го ранга Протопопову, но и всей Российской империи, прекрасно понимали все. То, что Япония оккупирует Корею, для ведения войны с Россией, было ясно, как божий день. А там и возврат в строй, что людей, что кораблей, был не за горами. Максимум, чего удалось добиться в продолжительном споре Николаю Николаевичу – подписания всеми уцелевшими японскими офицерами обязательств не принимать участия в боевых действиях против Российской империи в начавшейся войне. Особо больших гарантий соблюдения данных обязательств никто предоставить не мог, но хотя бы минимальное моральное удовлетворение капитан 1-го ранга получил. Если бы еще как-то можно было оградить притопленный «Память Азова» от японских трофейщиков, вообще было замечательно. Но давать соответствующие обязательства контр-адмирал не имел полномочий, а капитаны стационеров наотрез отказались выступать гарантами неприкосновенности русского корабля. Потому пришлось ограничиться перегрузкой части боеприпасов из не затопленных погребов, демонтажем наиболее ценного оборудования, да съемом замков с орудий, до которых имелась возможность добраться, не прибегая к услугам водолаза. После чего, ближе к полудню, 17 февраля русские корабли покинули рейд порта Чемульпо, увозя большую часть экипажей навсегда оставшихся здесь русских кораблей, за исключением раненых, о которых обязывались позаботиться французы. А за их кормой поднимался огромный огненно-дымный гриб образовавшийся на месте подрыва «Памяти Азова».
На сей раз никто не собирался оставлять русский корабль для подъема японцам, позволяя последним сосредоточиться на таковых работах по отношению к не справившемуся с затоплениями «Идзуми». Столь долго и тщательно подготавливаемая операция принесла куда меньше побед и больше потерь, чем хотелось бы, пусть по очкам Российский Императорский Флот и вырвался вперед. Оставалось только узнать, как все прошло у основных сил флота, чтобы понять, в чью пользу началась война. Хотя, о том, что японцы раструбят о грандиозной победе при Чемульпо, можно было не сомневаться. Возможность чего, впрочем, тоже изначально учитывалась в планах, и потому заранее подготовленные Витте биржевые спекулянты вскоре были обязаны похвастаться первыми дивидендами.
А вот «Маньчжур» и «Россия» с «Палладой» прождали в районе Шанхая впустую целых три дня. Про вторую русскую канонерку, находящуюся вне русских военно-морских баз, даже не вспомнили. Или вспомнили, но попросту не смогли наскрести кораблей на ее блокирование. Так что надежда лишить Японию хотя бы еще одного крейсера оказалась разбита о суровую правду реальности – у противника просто напросто не оказалось достаточно крейсеров, чтобы их хватило на все задачи. Потому вскоре покинувший нейтральный порт «Маньчжур» ушел на Филиппины, охранять русскую угольную станцию от возможного залетного вспомогательного крейсера, поскольку какой-либо более мощный и нужный корабль Императорский Флот Японии вряд ли мог себе позволить оторвать от театра боевых действий ради столь незначительной цели. Вернуться же в Дальний, Порт-Артур или Владивосток тихоходной канонерке, в условиях временного доминирования японского флота, не представлялось возможным. «Россия» с компанией тоже не стали терять время, взяв курс в выделенные им охотничьи угодья. Война только началась, а потому многие идущие в Японию суда имели такие накладные на грузы, что позволяли морякам Российского Императорского Флота конфисковать их по всем нормам призового права. Это уже после начнут подделывать документы, указывая конечными пунктами назначения тот же Китай. Потому требовалось как можно скорее выжать из сложившейся ситуации как можно больше.
