воробей на станции Сибуя! – отрезал Норобу. – А ну, лови!
Он бросил в мою сторону сложенный веер, которым недавно обмахивался под летними лучами. Я поймал его на лету. Со стороны это смотрелось так, словно Норобу резко взмахнул рукой, а я достал из воздуха веер.
– А теперь разозлись ещё немного! Лох педальный, хинин модальный! – выкрикнул Норобу.
Я понял его замысле уже давно и сам пытался распалиться. Тем более, что бамбуковый веер это не влажный цветок. Я снова не ощутил ничего обжигающего, но веер вспыхнул тем же самым пламенем газовой горелки. Синеватые язычки заплясали по бамбуковым плашкам, торопясь сожрать как можно больше. Словно пламя понимало – сейчас его загасят и убьют. Так и помрёт непожравши.
Я держал в вытянутой руке веер, как олимпийский бегун держит факел. Гордо, но слегка напряженно.
– Очень интересно, – произнес Казимото. – Хм, а у тебя такое возникает только при раздражении от слов? Или...
– Сейчас я тресну ему по башке... – поднялся с места Норобу.
– Эй-эй-эй, не надо мне никуда трескать! – выкрикнул я и инстинктивно отмахнулся.
Веер вылетел из руки, в полете раскрылся и превратился в пылающее крыло синей птицы. Это крыло пролетело ровно над головой пригнувшегося Норобу, слегка опалив торчащие волоски. Горящий предмет взмыл в воздух и два раза перевернулся. После этого веер передумал падать на крышу за Норобу и вернулся ко мне в руку послушным бумерангом.
– Ты чего это? – ошалело посмотрел на меня сэнсэй и пришлепнул к лысине тлеющие остатки волосенок.
– Хрен его знает, – пожал я плечами в ответ. – Вырвалось...
Вырвалось... Я смотрел на пылающий веер в своей руке и не ощущал жара. Прямо как будто создал оммёдо – боевой фаербол, но только оммёдо я не вызывал. Ни одной мудры не соорудил, боевой дух не пускал по меридианам... Просто разозлился и в моей руке вспыхнул предмет.
И это было странно!
– А у тебя только в правой руке загорается, или в левой тоже может что-либо гореть? – спросил Казимото.
– А ещё веер есть? – поднял я бровь.
– Хрен тебе, – буркнул сэнсэй. – Вееров на тебя не напасешься. А они денег стоят. Вон, возьми кирпич. По наполнению он схож с твоей головой.
– Я уже всё понял и контролирую свои эмоции, – ответил я, направляясь к кирпичу. – Можно обойтись и без оскорблений.
– А я не для эксперимента, а просто констатирую факт, – расхохотался Норобу.
– Мог бы и промолчать.
– Тогда бы ты не получил ещё крупинку мудрости.
Я взял кирпич в левую руку. Чуточку поднапрягся, вспоминая рожу Хидики. В результате мне пришлось ещё вспомнить рожу Минори, Тетсуи и Джиро, чтобы кирпич вспыхнул в руке.
Снова возникло уже знакомое пламя, которое я не ощутил, а вот кирпич начал чернеть и обугливаться.
– Похоже, что мы можем здорово сэкономить на приготовлении пищи, – проговорил сэнсэй. – Пошлем нашего друга на кухню и пускай целыми днями херачит под котлом. А мы поочередно будем заходить и подкидывать словарное топливо...
– Быстро выгорю, – покачал я головой. – Не пойдет. Лучше скажите – откуда у меня эта приблуда взялась?
– Скорее всего, это тебя на солнышке перегрело... – проговорил Норобу.
– Или же это возникло после смерти Камавуры. Каким-то образом ты смог получить его силы. Ведь ты говорил, что он накрыл тебя Огненным Покрывалом? – произнес Казимото.
– Ага, накрыл.
– И ты не получил никакого ожога?
– Даже волосы в носу не свернулись.
– Вот и выходит, что ты вытянул его оммёдо на себя. Или у тебя есть какое-то другое объяснение?
В ответ я пожал плечами. Какое у меня может быть другое объяснение?
Интересно, а это проходит только с руками? Или ногами я тоже могу?
Я сосредоточился, сжал пальцы на ногах. Подумал о плохом и напрягся...
– Смотри, как покраснел! Изаму, аккуратнее, не перни – в твоём нынешнем положении это взрывоопасная херня. Ты можешь стать аналогом огнемёта, – хихикнул Норобу.
Он добавил мне нужных эмоций, и я напрягся ещё больше. В результате, правая нога вспыхнула знакомым синим пламенем. Кроссовок загорелся словно облитый разжигателем углей у неудачливого мангальщика. Пришлось даже выполнить чечетку, чтобы затушить его. Получилось не с первого раза, но всё-таки получилось.
Я остался стоять в одном целом кроссовке, а другой выглядел так, как будто вытащили из сгоревшего дома.
– Я думал, что ты умнее и догадаешься снять обувь, – поднял бровь Норобу, наблюдая за мной.
– А я думал, что у меня ничего не получится, – хмыкнул я в ответ.
– Надо верить в свои силы, Изаму-кун, – проговорил Казимото. – Только тот, кто верит в себя сам, может убедить в этом других.
– А у меня получится вспыхнуть целиком? – почесал я за ухом.
– Это только если очень сильно тебя разозлить, – ответил Казимото. – Но тогда на тебе может сгореть вся одежда.
– Да ему уже не привыкать быть обнаженным. Я не рассказывал, как однажды застал Изаму, когда он дрочил на сад камней? – с ехидцей поинтересовался Норобу.
Я сглотнул. Опять двадцать пять? Уже не раз была рассказана эта история, но Норобу не упускал возможности о ней лишний раз вспомнить. Да, было такое когда-то, но в своё оправдание могу сказать, что я занимался сексом по телефону, а вовсе не возбуждался на холодные голыши.
– Ты хочешь, чтобы я полностью вспыхнул? – нахмурился и погрозил ему пальцем.
– Мне всё равно, каким ты пальцем в жопе ковыряешься, – усмехнулся Норобу.
Непробиваемый! Вот ничем его не проймешь!
– И вместе с тем, я ничего не знаю про подобное, – развел лапками Казимото. – Я даже не слышал о подобных случаях, а слышал я немало.
– Я поищу в древних записях, – пообещал Норобу. – Возможно, что-нибудь найду о человеке, который сам мог становиться огнем... Возможно, доеду до Дзуна Танагучи, уж главный оммёдо должен что-нибудь знать об этом.
– А мне пока что делать? – спросил я.
– Присаживайся обратно в позу лотоса и продолжим нашу медитацию. Тебе сейчас будет необходимо научиться сдерживать новое приобретение и не выпускать его из-под контроля, – произнес Норобу. – Дыши равномерно. Впитывай кожей дуновение ветерка. Думай о глади моря и дыши в ритм прибрежных волн. Дыхание
