посмотрел на дочку и принялся рисовать. Делать просто кольца было скучно. Накидав пару эскизов, он поднял лист перед собой и, переводя взгляд с дочки на рисунки и обратно, принялся выбирать подходящий. Настя, сидевшая рядом с девочкой, смотрела на мужа со смесью уважения и восхищения. Заметив её взгляд, Мишка смущённо улыбнулся и, чуть пожав плечами, принялся работать.
Растянув проволоку, он прикрутил к столу струбциной дощечку с вбитыми в неё тонкими гвоздиками, на которых и стал вывязывать узор. Несколько плавных, осторожных движений, и небольшое полукольцо, состоящее из винтовых прожилок, обрело первые очертания. Самое сложное было в том, чтобы вывести узор так, чтобы оба конца оказались с разных сторон украшения. Выгнув короткий конец на задней стороне петелькой, Мишка согнул дугу из второго конца и, завернув самый кончик, обрезал проволоку. Примерно полтора часа работы, и серёжка готова.
– Как вам? – спросил он, демонстрируя девчонкам свою работу.
– Ох, Миша, это ж красота какая! – ахнула Настя.
– А тебе как, егоза? Нравится? – с улыбкой спросил Мишка у дочери.
– Это правда мне, тятя? – еле слышно спросила Танюшка, распахнув глазища во всю ширь.
– Уж точно не мне, – рассмеялся парень. – Так что скажешь? Делать вторую?
– Делай, – зажмурившись, словно чего-то испугавшись, решительно кивнула Танюшка.
Подмигнув жене, парень вернулся к работе. Теперь, когда технология была отработана, дело пошло быстрее. Закончив вторую серёжку, Мишка осторожно прокатал пару на плите для дроби и, положив их на ладонь, поднёс Танюшке.
– Вот, дочка. Эти серёжки ты и будешь носить. Нравится?
– Очень, – тихо ответила девочка, завороженно глядя на украшение.
– Вот и слава богу, – улыбнулся Мишка и, подхватив её на руки, скомандовал: – Пошли. Сейчас всё и закончим. Настя, неси там из чулана первач.
Подскочив, девушка вихрем унеслась на кухню и, погремев там чем-то, вынесла в общую комнату четверть чистейшего первача, который Мишка использовал в медицинских целях, благо в нём было не меньше семидесяти градусов. Во всяком случае, горел он ярко и вспыхивал сразу. Взяв кусочек чистой холстины, парень тщательно протёр руки и, плеснув первача в блюдце, бросил в него серьги.
Другой тряпицей он протёр ребёнку ушки и, достав из шкатулки иглу, которой сшивал кожу, затеплил свечу. Прокалив иглу, он тщательно протёр её всё тем же первачом и, повернувшись к дочке, спросил:
– Ну что, Танюшка, готова малость потерпеть? Это не сильно больно. Я всё быстро сделаю.
– Делай, тятя, – подумав, решительно кивнула девочка и повернула головку, подставляя ему ушко.
Чмокнув её в макушку, Мишка пальцами потёр ей мочку, чтобы слегка уменьшить чувствительность, и одним быстрым движением пробил её насквозь. Вытащив иглу, он бросил её в блюдце с первачом и, подхватив серёжку, вставил её в прокол. Застегнув украшение, Мишка отступил и, заглянув дочке в лицо, спросил:
– Вторую будем колоть, или как?
– Коли, тятя. Ты не больно делаешь, – улыбнулась Танюшка сквозь слёзы.
– Мой характер, – рассмеялся парень, целуя её в нос, и снова взялся за иглу.
– Мне и вправду не больно. Страшно только, – призналась девочка.
– Не бойся, милая. Уж я тебе лишней боли точно не хочу, – поспешил успокоить её Мишка, массируя вторую мочку.
Операция повторилась, и спустя пару минут игла тихо звякнула о блюдце. Подхватив дочку на руки, Мишка поднёс её к зеркалу и, ткнув пальцем в отражение, сказал:
– Любуйся, красавишна. Ты теперь у меня совсем взрослая. Свои серёжки имеешь.
Забыв про боль и страхи, Танюшка принялась вертеть головой перед зеркалом, рассматривая себя во всех ракурсах. Глядя на неё, Мишка не мог сдержать улыбки. Встав рядом с ним, Настя положила голову ему на плечо и, пряча улыбку, еле слышно прошептала:
– Сказал бы кто, не поверила. Говорю же, руки у тебя золотые.
– Вы чем тут заняты? – спросила Глафира, влетая в дом. – Чего это вы хором к зеркалу прилипли?
– А сама посмотри, – улыбнулся в ответ Мишка, ставя перед ней Танюшку.
– Ох ты господи! – ахнула женщина. – Сынок, это откуда ж такая красота? – спросила она, рассмотрев серьги.
– Тятя мне их сам сделал, – гордо заявила Танюшка, подбоченясь.
– Быть не может, – растерянно качнула Глафира головой.
– Сделал. На наших глазах, – подтвердила Настя. – И ушки ей сам проколол. Только что.
– Так нужно серьги живицей смазать, – всполошилась Глафира и, не дав им что-то ответить, метнулась в сени.
Спустя минуту, разогнав молодёжь по углам, она, причитая, ловко смазывала серёжки сосновой смолой, ласково успокаивая улыбающуюся Танюшку. Наблюдая за ней, молодые только улыбались. Глафира же, закончив с ребёнком, тут же принялась накрывать на стол, то и дело поглядывая на девочку.
– Что не так, мама Глаша? – спросил Мишка, заметив её взгляды.
– Богатые серьги получились, – вздохнула тётка. – Не для такой малышки.
– Пусть будет, – отмахнулся Мишка. – Мы не голь перекатная. Уж свою семью я всегда прокормлю.
– Угу, особенно если и дальше станешь на казачье воинство за свой счёт мортиры делать, – ехидно отозвалась тётка.
– Зато потом они мне пороху, капсюлей и свинца привозят и отчёта не требуют, – нашёлся парень. – А это припас охотничий, который дороже всего стоит.
– Ну, тебе виднее, – тут же включила тётка заднюю.
– Лучше скажи, нравятся тебе серьги или нет? – потребовал Мишка.
– Красивые, – помолчав, вздохнула Глафира.
– Вот и славно. Значит, тебе следующие будут, – рассмеялся Мишка.
Неожиданно для себя он вдруг понял, что ему нравится баловать своих женщин. А различные украшения делать, умея работать с железом и имея богатую фантазию, было несложно. Конечно, было бы здорово, будь у него под рукой газовая горелка, но и так неплохо получалось. В крайнем случае можно будет вырезать из глины форму и отлить очередное украшение. Вспомнив, как в юности они делали из электродов по нержавейке браслеты, Мишка только усмехнулся. Вот и ещё один способ изготовления украшений.
– Ты бы лучше из серебра ей серьги сделал на каждый день. А эти – на праздники, – помолчав, неожиданно посоветовала Глафира. – Она с ребятишками по всей станице носится, потеряет где, не приведи Господь.
– Не потеряет, – подмигнул Мишка притихшей дочке. – Она девочка умная и хозяйственная. А и потеряет, невелика беда.
– Не потеряю, баба Глаша. Я за ними очень крепко смотреть буду, – пообещала Танюшка, готовясь расплакаться.
– Да как сами решите, – посмотрев на неё, махнула тётка рукой. – Я ж предложила только.
– На праздники я ей другие сделаю. Богаче, – рассмеялся Мишка, обнимая тётку.
– Избалуешь девчонку, Мишенька, – проворчала тётка, погладив его по щеке.
– А и ладно. На то и дитё, – отмахнулся Мишка, перехватывая спешащую на кухню Настю и вскидывая её на руки.
* * *
Почти всё лето Мишка потратил на то, чтобы
