улицу, точнее, переулок. Забор в забор. А американское располагалось в 1,5 километрах от обоих площадок. Именно площадок! «Восток – дело тонкое, Петруха»! Наше посольство занимало, и занимает, целый квартал, огорожено со всех сторон и охраняется днем и ночью со времен гибели Грибоедова. По занимаемой территории оно самое большое в Тегеране: 108 тысяч квадратных метров. Страна у нас большая, и граничим мы с Персией давно, и на большом протяжении. Еще в царские времена, это место было выкуплено у местного шаха. Англичане появились тут позднее, они через Индию сюда добирались, у них участок в четыре-пять раз меньше. Они, вообще, прижимистые. Здания так же окружены сплошной стеной и вышками с пулеметами. В отличие от англичан, наше посольство оказалось менее забитым людьми, и Президенту США были выделены хорошие апартаменты, своя кухня и тому подобное. Для того, чтобы покушение, которое очень легко было организовать на этих узких улочках, не состоялось, Рузвельт принял приглашение Сталина разместиться у нас в Посольстве. К большому неудовольствию англичан! Дескать, нарушил единство западных Объединенных наций.
Но все это было позже! В момент «покушения» Президент и Премьер-министр находились в воздухе! Сталин сказал, что на этой машине он уже летал, и даже показал свою фотографию в правом кресле (фотомонтаж! в воздух он не поднимался, но сделано было два снимка с камеры, закрепленной в одном месте, одна в воздухе с пустым креслом, а вторая на земле. Кое-что в рекламе Сталин хорошо понимал!). Вопрос о том, как разместить Рузвельта рассматривался еще в Крыму. У нас в бомболюк вел люк из переходного герметического перехода. Сделан он специально, чтобы иметь возможность обслуживать подвешенные ракеты. Сам бомболюк был, по моему настоянию, герметизирован, вообще-то для перевозки атомных бомб, которых у нас еще не было, но зачем терять время и переделывать потом самолет, если и так ясно, что не любая техника любит морозы в минус 50–70 градусов за бортом. Тем более такая привередливая, как ракеты и бомбы с «умной начинкой». После того, как Сталин показал себя в кабине, оба лидера загорелись посидеть в «супер-самолете русских». Для вида замерили кресло-каталку Президента (хотя ее размер наши «специалисты» откуда-то знали до того). Петр раскрыл бомболюк, а бортинженер Кудрявцев поднял гермолюк. Два дюжих морских пехотинца достали из машины охраны специальные веревки, которые у них, заметьте, были! Сверху у нас стояла электролебедка, с помощью которой Президента подняли в переходной отсек, и прикатили в пилотскую кабину. Черчиллю пришлось забираться туда как всем, по трапу. Рузвельта один из моряков перенес руками в правую «чашку», кресло осталось за кабиной. Черчилль занял место бортинженера. Попросили запустить двигатели, а потом пристали, как «банные листы» или дети: «Дяденька! Прокати!».
Согласовали вопрос со Сталиным, тот не возражал. Пришлось Черчиллю занимать место стрелка-бомбардира, то есть спускаться вниз и проходить в остекленный штурманский кокпит, а Рузвельт остался за второго пилота, потому что Петру одному эту громадину не поднять. Бортинженер на взлете – лицо крайне необходимое. Взлетели, набрали 2500 метров и скорость 950 километров в час. Сделали круг, показав им Каспийское море и 5604-метровый вулкан, и сели. Все, что требовалось, чтобы получить приглашение в Соединенные Штаты и в Великобританию, чего мы собственно и добивались! Реклама – двигатель торговли! Еще в воздухе Рузвельт по СПУ спросил меня о дальности. Так как вопрос был заранее согласован со Сталиным, то я ответил, а вот про скорость сказал, что машина новая, и испытаний на полную скорость еще не проходила. По плану через месяц будем знать.
Черчилль не усидел на своем месте, он просто не мог допустить, чтобы Рузвельт остался один на один с русскими. Вместе с ними в кабине находился и один из переводчиков. Разговор шел через СПУ, и оба лидера не были в курсе, что все записывается. Петр, еще на земле, сказал, что немного говорит и понимает по-немецки, но английским не владеет, как и остальные члены экипажа. От наших присутствовал Павлов, но «кабина не резиновая», поэтому использовался личный переводчик Рузвельта Салливан, по виду – типичный одесский еврей, с соответствующим выговором и манерами. Он стоял за спиной у Черчилля, который вновь уселся на ленту между креслами командира и второго пилота.
– Дядюшка очень неплохо подготовился к встрече! – было первым, что сказал Черчилль, как только надел наушники. Я это прекрасно понимал, а Петр вопросительно посмотрел на Салливана.
– Это не вам, это – господину Президенту. – Петр махнул рукой и повернул голову вперед. У нас получалось очень здорово: Петр действительно не понимал и не реагировал на возникший диалог между Черчиллем и Рузвельтом, которые, сдвинув гарнитуру с ушей довольно громко обсуждали возникшую ситуацию.
– Встреча не состоялась, они не приехали, хотя и не отменили ее заранее. Был какой-то взрыв на озере. Аллен в полном недоумении, так не договаривались.
Слова Черчилля я расслышать полностью не мог, он уже сидел и говорил на ухо Рузвельту, но было понятно, что оба «лидера» в курсе проводимой операции в Швейцарии.
– Да, Винни, у меня сложилось аналогичное впечатление, что эта машина предназначена не для бомбардировки Германии. Размер бомболюка просто огромный. Интересно, какой камешек держит Джо в кармане? Боюсь, что урановый. – сказал Рузвельт после продолжительного молчания, во время которого он внимательно слушал Черчилля.
– Импасибл, Фрэнки, и ты прекрасно это знаешь! Им требуются века, чтобы овладеть этими технологиями.
– А ты посмотри сюда! – Рузвельт ткнул в указатели скорости, отградуированные в милях, километрах в час и в числах Маха.
– И сюда! – Рузвельт перевел руку на рычаги РУД, стоявшие в среднем положении, ближе к малому газу. – Я не удивлюсь, если эта громадина летает гораздо быстрее, чем 512 узлов, как показывает этот прибор.
Рузвельт нажал кнопку СПУ и спросил Петра:
– Генерал! Я не могу понять: в каких единицах измеряют скорость эти приборы?
– Этот – в километрах в час, 950, этот – в морских узлах, 512 узлов, а этот – в числах Маха, 0,776 скорости звука.
– Он может летать быстрее скорости звука?
– Теоретически – да, но резко повышается расход топлива. 950 – это крейсерская скорость для этой машины, на ней достигается максимальная дальность. Мы сейчас пустые, без груза, поэтому обороты двигателей сейчас в таком положении.
– А с полной нагрузкой летали?
– Нет еще, максимально брали 12 тонн. На земле грузили на полную нагрузку 30 тонн, и делали пробежки и отрывы. Взлетать с этим грузом она способна.
– А вы всегда так делаете?
– Конечно, процесс испытаний у нас прописан, и отклонятся от него запрещено.
