Когда показался Кызыл-Арват, скопище лачуг у полустанка и железнодорожный переезд, Дмитрий прихватил рюкзак, сунул в него револьвер и взялся за ручку дверцы.
– Саакян меня на деньги накажет.
– Не бойся. Трусят они сильно. Форсу много, а твердости нет. Прощай и будь благословен.
Он дождался, когда грузовик сбросил ход километров до десяти в час перед поворотом, открыл дверцу, желая спрыгнуть на ходу… И тут же захлопнул обратно, пригнув голову. На обочине остановилась похожая на касымовскую машина, водителя которой тормошили полицейские, а в кузов полез парень в толстом халате с кожаными нашивками. Может, здесь много таких. Но Дмитрий узнал драчуна, с которым сцепился в порту. По каким бы делам тот здесь ни оказался, но одинокий путник, выскочивший на ходу, так или иначе привлечет внимание.
– Передумал. Еду с вами.
Армянский конвой не остановили и не досмотрели.
Дорога полезла в горы. На изрядном расстоянии от Кызыл-Арвата водители потребовали большой привал и отправились спать, чтобы в горах не отрубиться за рулем. Дмитрий время от времени дремал по пути, поэтому, набросав обязательное количество угля, решил прогуляться к приветливому стойбищу хозяев.
Судя по легкомысленным женским одеяниям, армяне исповедовали свободные нравы. Платок, вуалька на нижней половине лица – и все. По словам мамы, в дни ее молодости приличные татарские девушки перед выходом на улицу заматывались плотной материей до глаз, на которые цепляли солнцезащитные очки даже зимой. Тайная Москва показалась ей вызывающе бесстыдной.
Одна из армянок поднялась и направилась к Дмитрию под прицелом дюжины настороженных глаз.
– Вы – тот самый, что избил Мартика?
Впервые за поездку Дмитрий устыдился своего внешнего вида. Дешевая одежда с базара в Каракоруме, уже потертая, присыпанная угольным крошевом, никак не добавляет мужчине блеска. Пусть часть женских вооружений – волосы, фигура, шея – тщательно укрыты, девушка смогла произвести впечатление, особенно угольно-черные глаза. У татарок они тоже яркие, но не такие. Нос, длинноватый по славянским канонам, не портит лицо, как и едва заметный темный пушок над верхней губой.
– Ушлепок с револьвером? Он не представился. Вы, как я догадываюсь, Ангина.
– Зря зубоскалите. Ангин – древнее армянское имя. Означает «бесценная».
– Красиво. Что же по-вашему значит Мартик?
– Боец. – Девушка не выдержала и прыснула.
– Очень подходит. Кстати, позовите его сюда. Пожалуйста.
Армянка удивилась. С горскими красавицами обычно стремятся побыть наедине, а братья зорко следят и мешают. Этот же непонятный юноша…
– Мартик!
– Чего?
Дмитрий при свете дня разглядел следы ночного знакомства. Как только «боец» приблизился, он протянул к нему руку.
– Ой! Больно! Ох, шайтан!
– Зато губа быстро заживет, в течение суток. Могу регенерацию зубов запустить. Но это долго.
– Нинч! Не надо. Отец потом мага-лекаря приведет.
– Как хочешь. – Дмитрий обернулся к Ангин. – Так это за вами по ночам охотятся?
По лицу барышни пробежала тень. Пропало очарование солнечного дня, короткого зимнего тепла и живописных гор, радующих глаз после пустынного подножия.
– Да. И опасность угрожает не только мне.
– Значит, всем, кто с вами рядом, – тоже? Мне, водителям, вашим слугам. Тогда уж не томите. Рассказывайте. Не люблю сюрпризы.
Мартик поплелся к родичам, расположившимся на походной мебели. Дмитрий вновь остался с девушкой наедине, если не считать скопища горцев в нескольких метрах. Но в их аурах не видно агрессии, только готовность к отпору.
– Мне не все известно. Подробности знает отец. Но в общем… Наша семья жила много поколений на юге Араратской долины. Я родилась в восемнадцатом, а на следующий год Русь напала на Османскую империю.
– Наоборот.
– Не важно. Если вам интересно, слушайте. Наши проиграли, потеряли армию, флот, европейские земли, Палестину. Кавказская федерация, христианские союзники Руси, захватили большую часть Армянского нагорья. Представляете, Эривань и Эчмиадзин в руках неверных. Там ни одной мечети не осталось! А ведь были главными центрами ислама на Кавказе. Нам не повезло особенно. Наш город Арташат, к югу от Эривани, стал пограничным. Там не имеют власти ни христиане, ни турки. Главой провинции себя объявил Мирза Ашраф из Нахиджевана, сущий бандит. Его алчный взгляд упал на отцовские владения около Арташата. Он поставил условие – отписать ему их, оставив небольшой кусок, чтобы сводить концы с концами, и отправить меня к нему в гарем как символ победы и завоевания.
– Сурово у вас. Гарем большой?
– Нет. Там долго не живут. Наша семья бежала.
– Так в чем проблема? Мирза захватил ваши владения без остатка, раз иной власти нет. Охотится за вывезенным золотом?
– Не только. Непокорность моя и отца – вызов его влиянию. Раз мы не послушались, другие могут взроптать. Потому он ищет нас невзирая на ценность приза.
Потрясающе. Сутки назад подобное было уже из-за несчастной банки накопителя и воровской чести приграничных бандюков. Какой Восток одинаковый и предсказуемый.
– Вы толпой переправились через Каспий, заказали четыре больших машины и детским трюком со сменой маршрута намереваетесь укрыться?
– Хотя бы так. Дом, куда мы едем, превращен в настоящую крепость.
– Куда вы запрете меня и водителей, чтоб не проболтались.
Ее неправдоподобно огромные глаза еще расширились.
– Если ты зна… в смысле, если так думаешь, почему сейчас не сбежишь?
– Холодно бегать-то. Хотя с вами может статься слишком горячо. Отца позови.
При свете дня Аргам Саакян показался старше, чем во время ночного конфликта.
– Что ты хочешь?
– Мне Ангин кое-что рассказала. Я ваш фактически пленник и никак сочувствовать не должен. – Дмитрий сделал паузу и выразительно глянул в сторону Мартика. – Но, так и быть, предупрежу. Есть на побережье криминальный авторитет Мустафа, он держит Кызыл-Су и окрестности.
– Откуда ты знаешь?
– Имел счастье повздорить с его ублюдками. Так вот, одного из них я видел на повороте у Кызыл-Арвата. Он с полицейскими щупал остановленный грузовик. А ваши не тронул, только взглядом проводил. Сложите два плюс два. Если Мирза заподозрил бегство семьи через Каспий, нет ничего проще, чем связаться с местными пацанами и попросить отследить.
– Ты точно уверен?
– Нет. Но с высокой вероятностью полагаю, что Мирза знает – караван едет по Копетдагу.
Настороженность и враждебность в ауре Аграма потеснились растерянностью.
– Где проще принять бой – в дороге или в вашем убежище? – спросил Дмитрий.
– Там. Но водители спят, а потом не менее четырех часов пути!
