Вместо этого на площадке перед лестницей с гудением врубилась лампа дневного света и зажглась зеленым табличка «Аварийный выход».
— Дела, — усмехнулся майор. — А нас тут ждут. Слышишь, Сема?
— Да слышу я, слышу, — мимо оперативника нагло протиснулся Давыдов, немного отошедший от погони, почувствовавший себя в относительной безопасности и от этого наглеющий не по дням, а по часам. — Ты первый иди. — Нагло заявил Семен. — У тебя и опыта больше, и военная подготовка…
— А у тебя трусости, — не обращая внимания на гневные реплики аналитика, майор двинулся вниз по лестнице. Для спуска в школьный подвал она была на удивление длинной. До первого поворота, а тут их оказалось аж три, Всеволод насчитал пятьдесят ступеней. Остановившись у поворота и жалея, что нет хотя бы зеркала на палке, Курехин быстро выглянул и тут же спрятался, переваривая информацию. Там на стене горела табличка «Вы на верном пути, спускайтесь ниже».
— Ну что там? — Зашипел Давыдов.
— Бабы голые, — в тон ему ответил майор. — Три штуки, все блондинки.
— Иди ты, — Семен сначала дернулся вперед, но потом будто запнулся и с осуждением посмотрел на товарища. — И как вам не стыдно, товарищ полицейский, — покачал он головой. — Это при моем-то болезненном воображении и долгом половом воздержании, в критические минуты такие вот…
— Заткнись, — грубо оборвал аналитика Всеволод.
Спускались дальше уже в полной тишине. Майор в принципе не любил чесать языком, а Давыдов из-за лютой обиды. Наконец показался и последний поворот, а за ним, как бы это не могло показаться невероятным, раскинулся сад. Обычный, яблоневый, с фонтанчиком и веревочными качелями на большом дереве. Посреди сада стоял одноэтажный дом красного кирпича, из трубы которого валил густой белесый дым. Гофра с проводами от слаботочки опускалась как раз сюда, а потом, просто брошенная на траву тянулась странному строению.
— А светло здесь! — Позабыв про обиду, Семен с удивлением оглядывал подвал. — И дышится по-другому. Не под землей будто, а и прям в сад попали.
— То ли еще будет, — нахмурился Курехин. — Но ты не расслабляйся. Как раз такие местечковые Эдемы и могу таить в себе самую большую угрозу. Твари наверху — просто пустые желудки да головы. Они и замыслить ничего не могут от скудости воображения. Живущий же здесь, а походу тут живут, эстет и человек тонкой душевной организации. Могу ошибаться, но карабин на всякий пожарный держи перед собой.
— Сделаем, — воодушевился Давыдов и, последовав примеру Всеволода перевесил оружие на шею.
Кивнув в знак одобрения, Курехин осторожно шагнул на изумрудно-зеленую траву, а затем, ощутив, что почва под ним не проваливается, зашагал прямо к дому. Первый боевой порыв найти наблюдателя и как следует надрать тому, сами знаете что, у майора прошел, сменившись любопытством.
— Жрать-то как хочется, — Давыдов сорвал с нижней ветки ближайшего дерева плод и впился в него зубами.
— Стой, — Всеволод рванул к Семену, но было уже поздно. Оба застыли в ожидании. Курехин, решения одной из своих проблем, аналитик, почти готовясь к долгой и мучительной смерти. Секунда тянулась за секундой, но ничего происходило.
Пожав плечами, Давыдов еще раз куснул сочное яблоко и довольно поделился.
— Класс. Очень тыблочки замечательные.
Майор тяжело вздохнул и вновь направился к дому.
— Сдохнуть хочешь? Дня не прожить? Умереть от диареи над очком деревянного сортира, ну так бог тебе судья. Каждый сам волен выбирать себе палача. Для кого-то это торнадо, а для тебя проекция фрукта с неизвестными свойствами.
Тем временем Семен догрыз первый трофей и уверенно потянулся за вторым. Всеволоду пришлось возвращаться назад. Подойдя к Давыдову, Курехин, что есть силы саданул того по руке. Семен взвизгнул и, схватившись за ушибленную конечность, запрыгал по изумрудной траве.
— Ты чего?! Опять!
— Идиот! — Не способный больше сдерживаться майор сжал кулаки и угрожающе надвинулся на своего напарника. — Что это за яблоки? Как они действуют на людей? Знаешь? Нет? Вот и я не знаю!
Семен тем временем медленно пятился от разъяренного оперативника, пока не уперся спиной в ствол яблони.
— А потом что? — Надрывался Всеволод, скрежеща зубами. — Свалишься с отравлением? Ну ладно, если сразу сдохнешь, а если еще поживешь?! И куда я тебя больного дену? Бросить? Брошу! Будь уверен, брошу и уйду ровно по карте, куда стрелка указывает.
— Да ладно, чего ты взъелся? — Неуверенно заблеял Давыдов до которого, наконец, дошла вся нелепость ситуации. — Яблоки-то обычные.
— Башка у тебя обычная, а эти фрукты, эту местность и тварей на поверхности я вижу в первый раз. Так же для меня в новинку подземные сады, располагающиеся в подвале общеобразовательных учреждений и такие идиоты, как ты, жрущие, что не приколочено.
— Всеволод, ты параноик. — Семен сдернул с ветки фрукт и протянул его Курехину. Ситуация в этот момент чем-то напомнило ветхозаветную. Змей искуситель Сема протягивает яблоко своей Еве, роль которой доверили играть достаточно брутального вида мужчине, с горящими глазами и играющими желваками. — Откуси.
— Да пошел ты! — Всеволод просто махнул рукой и снова направился к красному одноэтажному строению в глубине сада. — Жри что хочешь. Таблеток от живота у меня нет.
— Так спирт же есть, — тут же напомнил хитрый аналитик.
— Спирта не дам, он не для лечения. — Бросил на ходу майор.
— Ну, вы даете.
Всеволод вскинул карабин, и хищное черное дуло уставилось в улыбающееся лицо паренька лет десяти. Выглядел он как самый обычный ребенок. Светловолосый, с кудряшками и даже штаны на лямках имелись, но картинка получалась настолько лубочной, что майор сразу заподозрил неладное.
— Не стреляйте, дяденька, патроны зря потратите. — Вновь улыбнулся мальчишка.
— Ты кто такой? — Запоздавший Семен на всякий случай последовал примеру напарника и тоже наставил на мальчишку оружие.
— Я? Миша.
— И как ты сюда, Миша, попал?
— Да никак. Живу я тут.
— В смысле, тут? — Удивился Всеволод.
— Ну, тут, в доме. — Миша показал рукой на дом и помахал кому-то в окне.
— С родителями, значит, живешь?
— Родители? — Ребенок напрягся и отрицательно замотал головой. — С Хелом.
— А кто такой Хел? — Нахмурился Курехин.
— Хел из последней партии. — Буднично пояснил паренек. — Сразу перед вами прибыл. Диво дивное, а копии все сыплются и сыплются.
Вечер того же дня. Реальность. Санкт-Петербург.
— Ну что там? — Всеволод заглянул через плечо Петрыкина. На экране ноута была открыта консоль, и сотни символов сплошным потоком заполоняли черный экран.
