По пути на пляж я закинул оружейную сумку в гостиницу и взял большую бутылку минералки у Арама. По здешней жаре пить хотелось постоянно, хотя я и в курсе, что это неправильно и организм просто с непривычки слишком многого хочет. Опять же нам это в армии столько раз твердили, что я сам могу прочитать большую лекцию на тему, что и как, а главное сколько пить при жаре. Даже математически выверенную раскладку с расчетами, учитывающими массу тела, температуру воздуха, влажность, силу ветра, плотность одежды, и т.п. сделать. Хоть компьютер для этого напрягай. А в организме свой, родной, процессор есть, он сам через желания показывает, что ему надо и сколько. Глючит он бывает и в настройках нуждается, компьютер этот, его желания иногда требуется ограничивать силой воли, если она, конечно, есть. Но так как у меня только второй день акклиматизации, можно не париться, вернее, продолжать париться в самом прямом смысле этого слова.
Пляж представлял собой огороженный забором участок песчаного берега шириной около километра. Высокий забор со спиральной колючкой поверху уходил далеко в море, постепенно скрываясь в пенных бурунах волн. Лёгкий ветер, дующий с моря, пах водорослями и йодом. Народ здесь был, но отдельные небольшие группки отдыхающих располагались далеко друг от друга. Мы с Оксаной расположились примерно в ста метрах от одной такой группки из трёх человек. Девушка постелила большое полотенце на песок и быстро скинула с себя форму. Когда она повернулась ко мне, я мгновенно выпал в прострацию. Из одежды на ней оставались только маленькие трусики, а вот верхней части купальника не было предусмотрено изначально. Она посмотрела на меня с довольной ухмылкой и сказала самую оригинальную в этой ситуации фразу:
-- Ну и долго ты на голые сиськи пялится будешь? Первый раз женщину без одежды увидел?
-- Ам...с..., - смог выдавить из себя я, продолжая, как она сказала - пялиться на голые сиськи.
Впрочем, посмотреть действительно было на что, ровный, полновесный четвёртый номер, да и на такой стройной фигуре смотрелся просто обалденно. Служебная форма заметно скрадывала её женские достоинства, и когда она спала, это должно было вызвать лёгкий шок у любого нормального по ориентации наблюдателя. Не удивлюсь, именно на такой эффект Оксана и рассчитывала, судя по её очень довольному виду. Она красовалась передо мной, поворачиваясь то одним, то другим боком, как бы давая рассмотреть, какая она вся из себя красавица. Будто я раньше этого не видел.
-- Полюбовался и хватит, - навертевшись, сказала она, - быстро снимай свои тряпки и бегом за мной, - с этими словами она медленно побежала к воде, махая мне рукой, маня за собой.
Я не сразу очухался от зрелища, и целую долгую минуту неуклюже снимал с себя небольшое количество одежды, что на мне была. Когда я подошел к берегу, Оксана уже плавала метрах в двадцати от него. Морская вода была тёплой как парное молоко. Нырнув в накатывающиеся буруны волн, я вынырнул только около плывущей девушки, желая сделать это неожиданно для неё. Я был хорошим пловцом и ныряльщиком, несмотря на то, что жизнь в Питере не очень этому способствует. Река Нева холодна и практически не прогревается за лето, а на Финском заливе не так уж много удобных для купания мест, если только далеко ехать. Но я любил плавать, и хотя бы пару раз в месяц летом выбирался на дальние озёра, где можно было понырять с подводным ружьём за толстыми щуками. Едва я вынырнул рядом с Оксаной, она накинулась на меня и чуть не утопила. Хорошо, что здесь было около двух метров глубины, я сумел под водой обхватить её за талию и оттолкнувшись от дна, вместе с ней ракетой вылететь из воды, чтобы снова плюхнуться в неё, раскидав по сторонам мириады искрящихся брызг. Девушка громко смеялась, вырвавшись из моих объятий, снова стремясь ухватить меня за руки или за ноги. Я выворачивался как мог и сам шел в атаку. Через полчаса плесканий, тяжело дыша, мы выбрались на сушу, и развалились на полотенце, подставляя ласковому ветру наши мокрые тела.
-- А вообще, здесь море очень опасное, - отдышавшись и успокоившись, начала разговор Оксана.
-- Что-то по тебе это было совершенно незаметно. Бросилась в воду аки русалка.
-- Тут около берега днём можно не бояться. Здесь слишком мелко и постоянный прибой, для серьёзных морских обитателей неудобно, да и еды мало. Вот ночью подойдут такие рыбки, что им лучше не попадаться, сожрут и добавки попросят. Есть тут у нас любители ночной рыбалкой с берега заниматься, вон, видишь те столбы, - она показала на виднеющиеся в стороне невысокие бетонные сваи около уреза воды, - это для того, чтобы к ним привязаться. Иначе не ты рыбку вытащишь, а она тебя в море утащит, а потом же тобой и перекусит, поделившись с подружками.
-- Да, серьёзная у вас тут рыбалка...
-- Зато одним уловом можно всю базу обедом накормить. Если хочешь завтра ночью могу утащить снасти.
-- А что не сегодня?
Она посмотрела на меня так внимательно, улыбнулась и качая головой ответила:
-- На сегодня у меня были другие планы, думаю они тебе тоже понравятся.
Планы мне действительно понравились. Мы долго гуляли обнявшись под большой желтой луной. Я рассказывал Оксане о Питере, об этом красивом городе, о его дворцах и каналах. О людях, которые в Питере совершенно особенные и о том, чем они отличаются от тех же наглых москвичей. Оксана никогда не была в этом городе и слушала меня с большим интересом. Потом я рассказывал о своём детстве, о Нижнем Новгороде, о Великой Волге, рассказывал, как мы с мальчишками озоровали, попадая в разные приключения и с честью из них выворачивались. Рассказывал то, что было приятно вспомнить из моей биографии, как бы сохраняя в памяти из прошлой жизни только то, что реально достойно хранения, оставляя за кадром все тяготы и невзгоды. Девушка слушала меня внимательно, иногда вздыхая в некоторых острых местах моего рассказа.
Затем Оксана рассказывала мне о себе и о своей прошлой жизни. Она была родом из Иркутска, где прошли её детство и молодые годы. Я никогда не видел Байкала, и она целый час описывала мне его красоты. Даже жалко, что увидеть живьём их мне больше никогда не удастся, дорога на Новую Землю только в одну сторону. Потом она немного поездила по России, пытаясь устроится на более-менее адекватную своему образованию работу, вот и очутилась тут. Вначале она переживала о том, что нельзя вернуться обратно, а теперь уже не просто привыкла, но и не представляет, как можно жить там, 'по ту сторону ленточки', как тут принято говорить про 'ворота'. Когда же нам надоело болтать о нашем прошлом, мы как бы случайно оказались в моём гостиничном номере. Где и уснули обнявшись, полностью утомлёнными в блаженстве друг от друга, только когда на горизонте уже появилась розовеющая полоска новорожденного утра.
