Он развернулся, и его нагнала боль. Его легкие и колени просто горели от боли. Прошло семь лет с того дня, когда он в последний раз играл в регби; его единственной физической нагрузкой была ходьба по лестнице, да и то нерегулярная.
— Вот дерьмо! — выдохнул Стюарт, незадачливый писатель, несостоявшаяся звезда Голливуда.
В переулок заскочил полицейский, к его шлему был прикреплен фонарь, похожий на шахтерскую лампу. Благодаря этому обе руки у него были свободны, чтобы держать оружие.
Стюарт сунул руку в карман куртки и вытащил свой паспорт.
— Британский подданный, — сообщил он. — Дипломатический иммунитет, — солгал он. — Civis romanus sum,[163] — ляпнул он совсем уж от безнадежности.
— Кто там у тебя? — окликнул кто-то с улицы.
— Ниггер под кайфом, — отозвался полицейский через плечо.
Когда невидимый кто-то посоветовал: "Кончай его", Стюарт оттолкнулся от стены и кинулся на копа.
Он ощутил, как дуло пистолета ударило его в плечо, и был уверен, что ранен. Полицейский от неожиданности повалился навзничь. Его пистолет отлетел в кучу мусора.
Стюарт ощупал плечо. Ствол лишь ткнул его в руку, даже не порвав одежды.
Рассвирепев, он уперся коленями копу в грудь и сорвал с него шлем с фонарем. Показалось лицо. Молодое, белое, веснушчатое. Стюарт сжал кулак и изо всех сил ударил копа в нос, потом еще и еще.
Полисмены — твои друзья, учили его в школе. Полицейский — естественный враг черного человека, сказали ему здесь на вечеринке.
Нечто звериное, сидящее внутри его, побуждало его размозжить этому копу-убийце череп. Он начинал акклиматизироваться в Джунглях.
На Стюарта и полицейского упала тонкая тень. Стюарт поднял глаза.
— Да брось ты эту полицейскую свинью! Просто прикончи, и все! — сказала девушка.
Ярость остыла.
Мочить, кончать, убивать…
— Котик, — сказала девушка, нагибаясь.
В свете фонаря Стюарт узнал полуазиатку, что была с Алькальдом. У нее был серебристый пистолетик, и она выстрелила из него копу в лоб.
Стюарт почувствовал, что полицейский умер, его тело выгнулось в последней судороге между ног Стюарта, будто лошадка-качалка.
Он встал, дрожа, разом закоченев.
— Пошли, гангста, — сказала девушка, — давай-ка уберемся с улицы.
Она вывела его из проулка и довела по тротуару до двери. Группы зачистки ушли вперед, безжалостно прочесывая улицы.
Девушка открыла дверь и втолкнула Стюарта внутрь. Они оказались в прихожей, освещенной лишь отблесками фонарей, проникающими через световой люк.
— Эсперанца, — произнес слабый голос, — это ты?
Стюарт взглянул на нее. Она повела плечом:
— Эсперанца Нгуэн. Кое-кто зовет меня Дитя Войны, но это дурацкая шутка.
Девушка откликнулась, назвав себя.
Дверь отворилась, и Эсперанца провела Стюарта в комнату. Компьютеры и портативное издательское оборудование на столах, обложки периодики на испанском в рамках на стенах.
Там уже находился один из парней, которого Стюарт видел в "Кофейной остановке". Бок у парня был окровавлен, его трясло.
— Как он? — спросила Эсперанца, кивнув на Алькальда, полулежащего в просторном кожаном кресле.
— Плохо, блин, очень плохо, полное дерьмо! — глухо отозвался раненый парень.
Обескровленное лицо Алькальда было совсем белым. Похоже, его здорово отделали копы. На столе перед Алькальдом стоял старомодный квадратный телевизор, настроенный на программу новостей. Показывали снятые с воздуха виды горящих Джунглей.
На внутренних экранах инфракрасного порта красовались служебные фотографии Гарсиа и Скочмена.
— Из-за чего все это? — спросил Стюарт.
— Из-за тебя, гангста, — ответила Эсперанца.
На экране появилось фото Стюарта с его паспорта. Он терпеть не мог эту фотографию: там он был в своем старом школьном галстуке.
— Говорят, что тебя захватила наркомафия, — сказала она, переводя тарабарщину с экрана. — Два копа убиты, а ты пропал. В городе "оргия убийств полицейских", и шеф полиции Рюи направляет сюда отряды особого назначения.
Камера переключилась на мэра Джут, неправдоподобно хорошо выглядевшую для немолодой уже женщины, поднятой с постели среди ночи.
— Довожу до сведения прессы, — объявила она, — что погибшие офицеры будут представлены к награде. Горожане поддерживают привлечение в город дополнительных сил и деятельность правоохранительных органов.
— Что насчет заложника? — спросил журналист, явно настоящий, а не продукт компьютерной графики.
— Делается все возможное, чтобы найти Стюарта Финна. Я только что связалась с премьер-министром Хеселтай-ном и заверила его, что лучшие наши оперативники сейчас на улицах и…
— Я за него не голосовал, — брякнул Стюарт.
— На данный момент шансов на то, что мистер Финн еще жив, похоже, остается все меньше. Наркобандиты уже продемонстрировали нам свою звериную беспощадность.
Снова включение из студии, и диктор резюмировал:
— Два офицера полиции Лос-Анджелеса, преследовавшие бандитов после неспровоцированного нападения, найдены мертвыми…
Запись на зернистой пленке для домашнего видео показала два обгоревших тела, подвешенных за скованные руки. Камера приблизилась к обожженному лицу. Это был Гарсиа.
— …а английский писатель, участвовавший с ними в патрулировании, исчез…
Гарсиа и Скочмен подставили Стюарта, а потом подставили их самих. Весь этот бунт был подстроен.
Но зачем?
— Шеф полиции Рюи поклялся…
Алькальд зашелся в кашле. Стюарт понял, что у мужчины сломана по меньшей мере пара ребер.
— Они обрушились на нас как шквал, — сказал раненый парень. — Когда началась вся эта заваруха, они взяли Алькальда. Все было продумано, мать их! По радио я услышал, что других тоже забрали. Не только гангстеров, черт. Других, таких как Алькальд. Тот священник-коммунист, он мертв. И пара женщин из Комитета по делам пропавших без вести. Просто хирургическая точность. Чтобы заткнуть рты всем смутьянам, блин.
Эсперанца была задумчива.
— Всей этой муре насчет единства духа конец. — Парень обвел рукой вокруг. Повсюду были плакаты против наркотиков, программы образовательных кампаний, портреты достойных подражания представителей национальных меньшинств. — Правы были Калдиарри, Дитя Войны. Надо было просто дать им сдачи.
Алькальд умер.
Эсперанца раздумывала. Парень взвешивал в руке пистолет-автомат, ему не терпелось выйти на улицу и подстрелить пару-другую копов. Наконец девушка кивнула, соглашаясь.
