Везение пока на моей стороне, но расслабляться все равно не стоит — могли быть и еще кроты.
Пришли, а там…. Наш волосатый друг, немного оклемавшись, открыл саркофаги и пытается теперь вытаскивать соплеменников из них. Ведь сам еле на ногах держится, а туда же. Двое уже валяются на полу, и скоро там очутится третий. На нас главный герой этого представления, не обратил ни какого внимания и продолжал дальше пыхтеть, стаскивая вниз очередного товарища.
— Им ничего не угрожает? — указав на лежачих, на полу волосатиков, спросил я у доктора.
После закачки генератора речи на планшеты общество могло меня слушать. Скорость общения, во всяком случае, выросла, несмотря на ряд недостатков в машинном, без интонаций, озвучивании текста.
Нерага ничего не ответил, быстро направился к пациентам, на ходу давая указания доставать нужные препараты. Ну и мне бросил, чтобы я остановил деятельность нашего волосатого чрезмерно инициативного товарища. Причем назвал его по имени народа Лиром.
Я сидел напротив волосатого здоровяка Лирома. Этот экземпляр был не таким то и обросшим по сравнению со своими соплеменниками. Все еще хорошо видны последствия стрижки и даже, кажется, бритья.
Справа от него разместился наш первый разбуженный. Он уже поведал о своих впечатлениях от знакомства со мной и, судя по нехорошему взгляду своего командира на серокожих, рассказал и о них тоже.
Диалог получался с трудом. Для генератора речи не хватало данных, внятными были лишь некоторые, простые слова из речи Лиромов. Но к счастью этот представитель волосатого народа умел читать.
После изучающих переглядываний он первый прервал молчание и представился:
— Мартинат, — грубый, с хрипотцой голос, немного шипящий на согласной «т».
А мне совсем расхотелось называть мое имя. Коленька, Коля, Колька, Николай и наконец, завершающий список преобразований имени — Колян. Что осталось от того Коляна во мне? Кажется, уже ничего и не осталось. Безжалостная машина смерти я сейчас. И машина, в прямом смысле. Вон даже механический глаз сам по себе сканирует моего собеседника на предмет уязвимости тела. Где кости потоньше, а где потолще и все такое прочее. Все на случай выведения этого организма из строя. Я не хотел, марать память моего счастливого детства, называя себя сейчас тем именем.
Вдруг вспомнился другой герой мести, несущий смерть:
— Зови меня Рембо! Я с планеты Земля! — герой, правда, киношный, больше для прыщавого юношеского восприятия, но характеризующий, как нельзя правильно, мою теперешнюю суть.
На слове планета Мартинат, поперхнулся, переглянулся со своим соотечественником.
— Значит, Апром еще не призвал нас к себе на службу! — не увидев во мне понимания, добавил: — Если он решил дать еще испытание, я принимаю вызов, и остальные лиромы последуют мне. Являешься ли ты его посланником, что бы передать эту весть?
Кажется все еще хуже, чем я себе представлял! Похоже, голова у них забита мифологическими представлениями под крышку. Апром, что-то вроде божества получается. Сразу подкралась идейка, использовать эти верования волосатиков, но остатки человеческой совести запротестовали против такого глумления над неграмотными.
— Нет, Апром еще не готов к встречи с тобой и твоими лиромами! И я не являюсь его посланником. Вы находитесь на планете Гингбар, — снова переглядывание меж оппонентами. — Я освободил тебя из плена, и так же готов освободить твоих собратьев.
Он уставился на пол и долго думал. Вот, блин, тугодумы.
— Как мы попали из повозки Апрама в мир Гингбара?
Только сейчас сообразил, что у них нет понятия слова «планета» и компьютер переводит его как «мир».
— Этого я не знаю. Знаю лишь то, что повозка принадлежала не Апрому.
Взгляд Мартината изменился, стал еще недоверчивым, и уже был готов смотреть с ненавистью.
— Ты лжешь! Эта была повозка Апрома! Она забирает героев. Так было всегда.
Мне здесь только еще религиозных диспутов не хватало! Абсурд прям. Сижу на богом забытой планете, наполовину киборг и должен убеждать волосатого фанатика о его заблуждении в религиозном вопросе.
— Не буду с тобой спорить о твоем понимании некоторых вещей. Расскажу тебе лишь о том, что было бы, не подними я здесь восстания, — и указал на одиноко стоящего Брус Ли. — Вот в таких бездушных рабов вас хотели превратить. Они и из меня пытались такое сделать, но я их победил.
Он внимательно, рассмотрел чудика.
— Кто они, эти колдуны?
Я указал на серокожих.
— Почему ты не убьешь их тогда?
— Эти особи дали мне клятву верности.
— Если ты не можешь их убить из-за клятвы, то это сделаю я. Мне они не давали присягу, — дружелюбным Мартинат совсем не выглядел.
— Тогда мне придется убить тебя.
— Ты будешь в своем праве, — согласился он. — Я не смогу с тобой сразится за право мести на равных, потому как повержен чарами колдунов и сильно ослаб. Апром не примет меня тогда, не сумевшего отомстить укравшим его повозку.
Да, трудны дела господни. Ожидал всякого, но не в такой же извращенной форме! Срочно вспоминаем фильмы о средневековых временах.
— Есть и другой путь не потерять честь в глазах Апрома. Готов ли ты его выслушать?
— Говори!
Незаметно так, наш диалог перешел в какую-то абсурдную и в тоже время официальную форму.
— Я могу тебе предложить месть над главными колдунами из этого народа, — я сделал паузу, что бы он хорошо усвоил пряник. — Но для этого, ты должен дать мне клятву верности. Иначе я вынужден буду тебя и твоих соотечественников убить. Ставки очень высоки. Или ты со мной, или ты против меня — другого в этой ситуации быть не может. Надеюсь, ты это поймешь!
— Как прозывается народ колдунов? — озадачил он меня вдруг.
Зубы сволочь заговаривает, время для обдумывания предложения выигрывает.
— Они с планеты Алотар.
— Алотары, значит! Они тоже не в своем мире?
— Этот мир и для них чужой. Здесь можно жить только в пределах построек или ходить в специальной одежде или в повозках, подобной тем, что принадлежат Апрому.
— Они украли повозки, их надо за это покарать!
Уже по второму кругу пошло. Дипломат хренов. И видно же, как он безуспешно ищет выход отмазаться от клятвы и остаться в живых, чтобы значит, на белом коне самостоятельно всем отомстить и всех наказать.
— Я дам тебе время на обдумывание. Но не много. Враги уже направляются сюда. Или ты со мной и сражаешься или ты раздумываешь долго и гибнешь без чести.
— Могу я знать какую клятву и кому ты давал сам?
Ну что же, и здесь не будем врать.
