Но я ничего не ответил. Лишь искоса глянув на все происходящее, я молча начал подниматься по крутой лестнице. В узких коридорах было пусто, даже звуков, напоминавших, что здесь живут люди, не было. Просто мертвая тишина, в которой было невозможно что-то услышать. Наконец, когда путь был пройден, а узкая дверь захлопнулась позади меня, я обнаружил, что стою посреди кабинета, где все стены были буквально усыпаны различными книгами.
«Теория человеческой психологии», «Манипуляции субъектами», «Дистанционный контроль в различных условиях».
Это и еще многое другое находилось на широких полках ее кабинета.
— Я люблю читать. Это мое второе хобби.
Она увидела мой взгляд, скользивший по забитым книжным полкам, и не преминула воспользоваться этим.
— Стоит ли мне говорить правду, если вы и так все узнаете?
Она опустилась на кресло и устало посмотрела на меня.
— Мистер Граубар, вы слишком сильно напряжены, присядьте, и мы начнем все по порядку.
Я послушался ее и сел на приготовленное кресло. Оно оказалось на удивление мягким и тут же заставило тело благодарно заныть.
— Вы считаете, что так легко залезть в чужую голову и начать копаться в ней? Знаете на что это похоже? Словно пытаешься вскрыть задраенный люк используя лишь алюминиевую вилку, а потом, когда это все таки удается, окунаешься в гору воняющего хлама и отходов в попытках отыскать маленький бумажный клочок с нужной информацией. Вот примерно так. Чтобы контакт произошел, необходимы специальные условия, состояние человека, место, много различных факторов, влияющих на конечный результат. Но все это слишком громоздко и сложно для вашего восприятия, мистер Граубар, скажу лишь, что существует очень мало человек, способных на расстоянии и без особых усилий вскрывать головы как консервные банки. Один из них наш наставник — Шелвер. С его слов, ему хватало пятидесяти метров и конкретной цели, чтобы узнать о нем все. Буквально все. Мы же на такое не способны…пока не способны, поэтому я учусь каждый день и эти книги есть часть моей жизни. Поэтому не надо смотреть на меня таким взглядом. Все, что мне надо от вас, это пара ответов на мои простые вопросы.
Ее взгляд был прямым и очень сильным. Таким, что мне пришлось на несколько секунд отвести свои глаза в сторону и дать себе немного отдохнуть.
— Хорошо. Задавайте свои вопросы.
Она опустила свой взгляд и, подняв в руках бумажную папку, положила ее на стол.
Увидев ее, я улыбнулся.
«Странно. Они до сих пор используют бумагу» — пронеслось у меня в голове, и в ту же секунду я осознал, что она тоже «слышала» мои рассуждения.
— Удивляетесь? Это просто традиция, не более того.
— А говорили, что не лезете в мою голову.
— Ваши мысли, мистер Граубар, они, как назойливые мухи, летают прямо вокруг вас, не услышать их просто невозможно.
— Занятно. Ну, тогда приступим.
Я откинулся на спинку кресла и попытался показаться более уверенным и спокойным.
Филина открыла папку.
— Расскажите о себе, мистер Граубар?
— Это и есть вопрос? Я надеялся на нечто более конкретное.
— Значит вас это смутило?
— Совсем нет, однако ничего нового или интересного я вам сказать не смогу, по причине того, что жизни пилотов боевых машин словно списаны с копирки. Призыв, военная комиссия, училище, первый бой, первый уничтоженный противник. Вы можете это проверить в моем личном деле и сравнить с остальными.
— Я уже это сделала. Вы правы, но мне хотелось услышать это именно от вас. Понимаете, есть вещи в жизни человека, которые ни в одном личном деле не записаны. Как насчет вашей связи с бывшей воспитанницей Кель?
— Причем здесь она? — спросил я, недоумевая, зачем ей это понадобилось.
— Вы не находите странным, что такой человек, после провала основного теста в воспитанники Шелвера, вдруг подалась в военную сферу, пусть и не являясь непосредственно солдатом, она, тем не менее, решила для себя, что подобное решение окажется правильным.
— Это было связано со мной. Мы были знакомы с ней еще до того как она решила поступать к Шелверу.
— Вы были против?
— Да.
— Почему?
«Интересно, зачем ей это».
— Мы…мы хотели жить вместе. Этот ее дар, возможность читать мысли у посторонних людей, предопределил дальнейшую судьбу Кель. Она готовилась, всячески стимулировала себя в этом направлении, а потом решила попробовать себя в этом.
— Такие способности очень редко проявляются у девочек, поэтому их отслеживают, и стараются держать на особом учете. Что же произошло, что вы решили отпустить ее, ведь вы наверняка знали, что пройди она испытание в воспитанники, она бы больше не смогла видеть вас, а вы ее. Да и вообще, половые связи для нас строго запрещены, а значит ни о какой семье речи быть не могло.
Я немного помолчал, чтобы оценить ее слова.
— Значит я очень рад, что все произошло именно так.
— Вы надеетесь в дальнейшем продолжить свои отношения?
— Мне бы не хотелось обсуждать данный вопрос.
Она подняла свои глаза и оценивающе посмотрела на меня, пытаясь понять, стоит ли дальше задавать вопросы и вынуждать меня отвечать на них. Но видимо, ей все сразу стало понятно.
Филина закрыла папку и отложила ее в сторону.
— Давайте тогда поговорим немного о другом. А ваших отношениях с офицером Лангардом. Как вы оцениваете его как человека и солдата.
— Сложно говорить об этом. Я не воевал с ним. Он отдает приказы, я их выполняю. Вот примерно так и протекают наши с ним отношения. Никаких любезностей или попыток понравиться друг другу.
— У вас был с ним конфликт?
— Скорее обычные недомолвки и несогласия. Только и всего. Если вы спрашиваете, хотел ли я когда-нибудь застрелить его… да, безусловно, но рад, что до этого не дошло. И поверьте, остановил меня вовсе не страх перед трибуналом.
— А что же тогда? Разве есть что-то страшнее для солдата, чем зал трибунала, где будут решать его судьбу. Хотя… для вас, мистер Граубар, кажется, даже такой вариант не является препятствием.
— У меня есть планы на жизнь, которые мне хочется воплотить в реальность. И смерть такого человека как Лангард могла бы поставить крест на всем этом. Поэтому я стараюсь избегать подобных мыслей и встреч с этим офицером.
Филина довольно языком по губам и, смочив их, снова спрятала его в рот.
«Ей нравится» — подумал я, не боясь, что она это «услышит». Но ответа не последовало. Лишь странный косой взгляд, который она кинула в мою сторону прежде чем повернулась к книжным полкам.
— Знаете какая из них моя самая любимая?
Я отрицательно покачал головой.
