А еще через лист Андрей и Казя стояли, обнимая молоденькую девушку. В супругах, одетых в белые халаты, сразу угадывались труженики науки. Девушка, судя по всему, студентка, счастливо улыбалась. На этот раз подпись на обороте была:
«1999. Мы и молодая панна Зофья».
Миша долго разглядывал фотографию, периодически бросая странные взгляды на Белку, и, наконец, изрек:
— А вот это как раз ты. И не отнекивайся. Как две капли. Может, ты их дочка?
— Миха, не смеши меня. Во-первых, посчитай сам. Девчонке на фотке лет шестнадцать-восемнадцать. Андрей пошел в школу в 1981 году. В 1991 он ее, скорее всего, закончил. Лет пять-шесть в институте. Это уже 1997. А дальше, наверное, аспирантура. Они году в 1997–1999 только поженились. Да эту девочку Андрей должен был зачать, а Казя родить, когда им по восемь-десять лет было.
— Ладно, ладно — примирительно поднял руки журналист, — но имя-то совпадает!
— Слушай, ты в курсе, какой сейчас год? Ты хочешь сказать, что я выгляжу на пятьдесят с хвостиком? — Белка нахмурилась.
— Ну, может, это просто твои родственники, — окончательно сдался Кадр.
— Вполне возможно, что кто-то из этих девушек — моя мать, — задумчиво произнесла Белка.
Они продолжили листать альбом. На предпоследнюю страницу вставили только одну фотографию. Снова та же тройка — Андрей, Казя и Зофья. А вот пейзаж за ними угадывался вполне легко.
— Да это же Зона! — удивилась Белка.
— Да. Только это где-то в начале века. Сейчас такой пейзаж уже не увидишь. Смотри, то ли место чистое, то ли аномалий еще нет, — Миша показал на кусок земли, позади позирующих.
— Так это перед кордоном, скорее всего. Так им и дали в Зоне снимать. И Зося с ними, — удивленно отметила Белка.
— Кто?
— Ну, Зофья. В Польше сокращают обычно Зося или Зохна.
— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Кадр.
— А, хрен знает. Помню и все. Только вот что эта соплячка тут делает? Они-то, наверное, доктора уже, если в Зоне работают.
— Наивная. А среди вояк тут много настоящих профессионалов?
Фотографии закончились, но между последней страницей и обложкой обнаружилось пять конвертов с письмами. Белка рассортировала их по датам (к сожалению, автор написал только месяц и число, без года, а штемпель был сорван), и принялась читать вслух, с трудом разбирая корявый почерк.
«5 июля.
Здравствуй, мамочка!
Твое последнее письмо очень меня расстроило. Ты совершенно напрасно не хочешь ложиться в больницу. Мама, со здоровьем не шутят, такие вопросы надо решать сразу. Я поговорю с папой, пусть он устроит тебя к лучшим московским эскулапам.
Мы прибыли на место назначения. Мама, ты зря боялась. Здесь все совсем не так страшно, как, наверное, рассказывают тебе твои подруги. В округе живет много людей, почти все города заселены, кое-кто живет и внутри. Люди душевные. Один мужик тут точь-в-точь как наш тракторист Витек, помнишь, который по пьяни утоп?
Оборудования привезли много, сейчас занимаемся распаковкой, так что долго писать не могу.
Береги себя, пожалуйста, не болей!
Андрюша».«16 декабря.
Здравствуй, мама!
Я рад, что у тебя все так решилось. Ты совершенно напрасно отказалась от папиной помощи, он хотел тебе только добра. Но все равно, передай дяде, что мы ему очень благодарны. Ты говоришь, что дядя отказался от денег, что он помогал тебе от души. Мама, это неправильно. Постарайся уговорить его, я попрошу папу прислать тебе денег.
Мы активно работаем. Казя довольна. Она говорит, в Москве ей никто не стал бы обеспечивать такую лабораторию, как здесь. Я, в целом, тоже доволен. Материала рабочего здесь много, все необходимое доставляется по первому требованию. В общем, жить можно. Денег, конечно, сюда бухают огромное количество. Но и работа наша того стоит.
Зоська в восторге, конечно. Правда, мне кажется, что больше от местных, чем от работы. Крутится с мужиками, сталкерами. Они тут Зону разгребают вместе с вояками. Казя переживает за нее, а по мне — так и пусть. Девке за двадцатник уже, своя голова на плечах есть. Как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не забеременела. Может, хоть мужика себе найдет. Над диссертацией она, конечно, совсем не работает. Это плохо. Ну, ничего, любовь из головы выветрится, потом дела сделает.
Мамочка, извини, меня Казя зовет. Видимо, до чего-то нового додумалась.
Девочки передают тебе привет и целуют тебя.
Твой сын, Андрей».«20 февраля.
Привет, мамочка!
Прости, что так давно тебе не писал, отделывался телеграммами. Я знаю, тебе пишет Казя, поэтому надеюсь, что ты простишь меня за одно письмо в год.
У меня все по-прежнему: работа, работа, работа. Ты пишешь, что я забыл о семье. Мама, мы тебе давно уже говорили, что детей у Кази быть не может. Иначе мы бы сюда и не поехали, детей бы рожали.
Тебе, наверное, вот что будет интересно: тут периодически появляются весьма забавные вещички. Правда, только в одном месте. Я предполагаю, их взращивают мои коллеги, создают, добавляя некоторые свойства во вполне обычные вещи. Но точной информации у меня нет, у нас тут полная изоляция. Я кроме своей живности ничего и не вижу, эти штуки мне коллега показал. Вещицы у них получаются замечательные. Представь себе камень, который, например, останавливает кровотечение. Ты представляешь, какой серьезный шаг вперед может сделать наука? Да надели каждого солдата подобным камешком и…
Я чувствую, что работаю тут не напрасно. Мама, вот увидишь, наш труд будет оценен в веках.
Ты пишешь, что переживаешь. Это лишнее, мамочка. Здесь совершенно безопасно. Столько военных, что внешний враг нам не грозит. А с радиацией и прочим мы как-нибудь справимся. У нас хорошая защита. Видела бы ты меня в скафандре! Гагарин отдыхает.
Зося начала работать над своей темой. Но мне кажется, это для отвода глаз. Девочки со мной не делятся, но я подозреваю, что у Зоськи там любовь цветет и пахнет.
Вот такие у нас дела. Напиши, какие у тебя новости. Целую тетю Таню, пускай выздоравливает.
Андрюша».«15 марта.
Здравствуй, мамочка!
Получили твое последнее письмо. Ты пишешь, что хочешь приехать сюда. Вот это уже, мама, совершенно не нужно. Зачем тебе сюда приезжать? Да еще с твоим здоровьем! К тому же, мы совсем не сможем уделять тебе должного внимания — работа кипит, проект движется к завершению, и мы работаем даже по ночам. Подожди немного, родная, скоро мы приедем к тебе. Я помогу крышу перекрыть. Дом продавать не надо, знаешь, как сейчас земля в цене растет? У тебя там, конечно, далеко не Москва, но все же. Не продешеви. К тому же, здесь тебе жить будет трудно.
