Мгновением позже он захватил цель и выстрелил из проектора частиц. Ослепительный лазурный разряд рукотворной молнии с треском вылетел наружу и врезался справа в заднюю броню торса «Кинтаро», пытавшегося набрать хоть какую-то дистанцию. Разряд пробился во внутренности меха, выжирая каркас и жизненно важные узлы. Содрогнувшись, «Кинтаро» безумно затрясся, это его гироскоп потерял равновесие. Воин пока удерживал мех в бою, но это был лишь вопрос времени.
Получив несколько попаданий из оружия того, что осталось от меха Кейла, Бухаллин развернулся, чтобы заняться покалеченным бойцом. Пятиться Кейл не стал, и звёздный капитан Нефритовых Соколов выдал по меху очередной огненный залп лазеров. Всё было кончено — мех Кейла завалился.
— Сумятица, — вот что сказал Франклин, когда мех рухнул.
Она тоже была частью его стратегии. Он уже сцепился с «Кинтаро», но внезапно повернулся к «Флэшмену» и выстрелил всем, что у него было. И точно так же и остальные мехи Росомах выпалили по другим целям. Нефритовых Соколов более не сдерживала необходимость стрелять лишь по одной цели за раз, но всё произошло так быстро и так стремительно, что они вновь опешили.
Бухаллин зашатался под зверским огнем, а «Кинтаро» упал. Франклин не видел, кто именно это сделал, он следил за тем, как Соколы попытались отступить. Франклин бил по любой цели, какой только мог, как и остальные выжившие. Взрывы подымали гейзеры воды и ила, бьющие во все стороны. Языки пламени лизали берега. Битва бушевала и кипела, концентрируясь вокруг оставшихся Соколов. Всё происходило так быстро, что невозможно было разобраться во всём, но каким-то образом Франклин умудрялся делать это.
Минутой позже бой был окончен. Дым и пар повисли над медленно текущей рекой Рита. Боевые мехи Нефритовых Соколов лежали на земле, и лишь два меха оставались стоять — «Пульверайзер» Франклина и Кикер-два. Округлая туша «Флэшмена» в стилизованной зелёной окраске валялась на боку на дальней стороне реки, и Франклин был несколько изумлён тем, как далеко командир Соколов оторвался, учитывая характер засады. Дыры и ужасные чёрные шрамы показывали всю ярость боя. Кейл наконец умудрился поднять свой мех, но мало что из него можно было пустить в дело. Пучки миомеров торчали подобно кишкам выпотрошенного оленя, из каркаса меха сыпались по частям внутренние «органы». Склизкий зеленый охладитель сочился из нескольких дыр в покалеченной машине.
— Звёздный капитан Бухаллин, — передал на открытой частоте Франклин. — Вы были честно побеждены на поле боя. Ваши притязания на нашу территорию и тайник Брайана пусты и отвергнуты.
— Это ещё не конец, звёздный полковник Халлис — ответил ему хриплый голос.
— Отрицательно. Прошу прощения, но это точно конец.
— Полагаю, вы желаете взять моих людей как связанных?
— Отрицательно. Нам, Росомахам, ни к чему солдаты других кланов, могущие испортить чистоту наших родовых линий, — отозвался он, имея на то все причины. Именно захваченных изорла использовали вначале для того, чтобы шпионить за Росомахами для Дозора, и он не желал повторения подобного… не после того, как он убил месяцы на то, чтобы вычистить последнюю волну шпионов.
— Сегодня вы выиграли, но мой хан этого не потерпит.
— Ваш хан связана теми же законами и порядками, что и я. Она это выполнит или встанет в круг равных.
Бухаллин вздохнул:
— Вы, Росомахи, хорошие бойцы, но вы заносчивы и наглы. Вас ещё поставят на место.
— Отрицательно. Не вы уж точно, и не сегодня. И… звёздный капитан, скажите вашим ханам, что если они ещё хоть раз полезут в наши земли для попытки кражи, словно какие-то бандиты, я стану против них в испытании отказа. И из круга они не выйдут.
Угроза была вполне реальна, он действительно желал, чтобы все поняли, что Росомахи не слабаки, и что они не позволят другим кланам вытирать об них ноги.
Звёздный капитан Бухаллин в ответ лишь хохотнул. Это несколько обеспокоило Франклина.
Зал собраний Большого Совета
Страна Мечты
Пространство кланов
28 августа 2823 г.
Николаем Керенским и Большим Советом данное помещение всегда считалось временным. Вверху на пологом Холме Видений, возвышающимся над Землёй Свободы, строился постоянный дом, возводился по одному вручную тёсаному камню за раз. Пока Большой Совет собирался вокруг огромного круглого стола. Стол был покрыт резьбой и инкрустацией в виде эмблем каждого клана, подобно гигантскому пирогу определяя места для ханов. Саханы сидели вдоль стен по периметру залы.
Стол постоянно напоминал Саре прочитанные ею книги о короле Артуре и его рыцарях Круглого Стола — книги из Внутренней Сферы, которые ильхан пока ещё не подверг цензуре или запретил, поскольку те проповедовали те же идеалы, что он и намеревался воплотить.
«В кругу, смотря в глаза друг другу, все люди равны», — вот что сказал Николай, определяя форму стола. Подобно кругу равных, создававшему границы для поединков в кланах, он являлся навязываемым Николаем символом. За огромным столом Николай сидел рядом с креслом Джерома Уинсона из Волков, клана, с которым он связал себя, клана, в котором ныне пребывало родовое имя Керенский. Стол, в том месте, где он сидел, был никак не помечен. «Волки никогда не дадут забыть, что имя Керенский принадлежит им».
По мере прибытия ханов, напряжение в зале всё возрастало, и Мак-Эведи ощущала его лучше всех. Она прибыла первой и заняла своё место у эмблемы Росомах. Входили остальные члены Совета, и в царящем безмолвии она ощущала на себе их взгляды, гневные, любопытствующие. По контрасту, хан Снежных Воронов Джойс Меррел оказалась достаточно дружелюбной, проходя мимо, она даже пожала ей руку. Сандра Росс из Нова Котов, садясь, уважительно кивнула.
Хан Керридж прибыл вместе с ханом Призрачных Медведей. Взгляды обоих переполняла ненависть. Они перешёптывались. «Были времена, когда подобное в этой зале не позволялось. Все были равны, никаких тайн друг перед другом, никаких союзов. Мы были товарищами по оружию. Теперь что-то изменилось». Николай изменился со временем, и с ним изменились кланы. С точки зрения Мак-Эведи, изменения эти были не к лучшему.
Николай начал собрание обычными формальностями. Мак-Эведи оглядывала равных себе, гадая, с чьей стороны грядет следующее предательство. Хан Керридж был первой кандидатурой, и именно поэтому она старалась поменьше смотреть в сторону хана Вдоводелов. После обычного набора любезностей и приветствий, она заметила, что настрой собрания, наконец, начал переходить к делу. Хан Лиза Бухаллин из Нефритовых Соколов, словно нетерпеливый ребенок заёрзала в своем кресле. Сара видела горечь, необычного гостя на её лице, и это весьма обеспокоило хана Мак-Эведи.
