Руиз почувствовал маленький проблеск надежды. Снова посреди безнадежной ситуации у него остался клочок везения. Наверняка знания Гундерда им очень помогут.
– Что еще ты про них знаешь?
Словно прочитав мысли Руиза, Гундерд посмотрел на него с холодным неодобрением.
– Если мне вспомнится что-нибудь полезное, я обязательно тебе скажу, если ты обещаешь мне проконтролировать свою сверхрешительную природу. Мы не проживем долго, если ты не будешь владеть собой.
– Постараюсь изо всех сил, – сказал Руиз.
Низа проснулась следующей. Она сразу села и подавила аханье, лицо ее исказилось от боли. Потом она, видимо, заметила, что Гундерд и Руиз обнажены, поэтому отпрянула.
– Не беспокойся, – ответил ей Гундерд. – Даже если бы я не был мужчиной, который предпочитает любовь своего же пола, ты все равно могла бы не бояться неприятных ухаживаний с моей стороны. Или приятных ухаживаний с чьей-нибудь еще стороны, если уж на то пошло, – сказал он, бросая искоса взгляд на Руиза. – Наши хозяева плохо смотрят на удовольствия, которые они не могут контролировать, поэтому они насыщают воздух веществами, тормозящими половое чувство.
– Ясно, – сказала она, но лицо ее по-прежнему было напряжено от настороженности.
Руиз посмотрел на нее, и хотя она была столь же прекрасна, как и всегда, он получал только абстрактное наслаждение от ее красоты. Он не чувствовал желания при виде ее нагого тела, но зато в нем закипела горячая ярость против тех, кто украл у него возможность чувствовать это драгоценное желание.
Какие-то его эмоции, видимо, отразились у него на лице, потому что Гундерд похлопал его по плечу и сказал:
– Самообладание, Руиз Ав. Превыше всего – самообладание. Родериганцы не оставляют в нашей власти почти ничего. Мы должны не потерять того немногого, что у нас есть.
Руиз глубоко вздохнул и кивнул.
Остальные медленно просыпались, прокашливаясь и стоная, кроме Эйндиукса, который оставался неподвижным и немым, словно маленькая бронзовая статуэтка. Чуть погодя Руиз стал задумываться, уж не погубили ли кока те расслабляющие химикалии, которые им впрыснули. Он подошел и встал на колени возле маленького человечка.
Если Эйндиукс и дышал, то дыхание его было весьма слабым и поверхностным. Руиз протянул руку и дотронулся до шеи кока. Секунду спустя он нащупал слабый пульс.
Отпрянув назад, он подумал, что ему показалось, как кок открыл правый глаз – совсем чуть-чуть, еле заметной щелочкой, но за этой щелочкой была пристальная, разумная чернота зрачка, а не закаченные под лоб глаза бесчувственности и беспамятства. Прежде чем он смог убедиться, что он прав, глаза снова были закрыты. Но Руиз почувствовал странную уверенность, что кок ему подмигнул.
– Что, отравитель жив? – спросил Гундерд.
– По-моему, да, – сказал Руиз. – Ну, а что теперь?
Гундерд кисло рассмеялся.
– Будем ждать. Что-то еще?
Мольнех встал и потянулся всем своим костлявым и тощим телом.
– Когда они будут нас кормить? – спросил он своим обычным веселым голосом.
Руиз пожал плечами.
– Гундерд – знаток их нравов. Спроси его.
Гундерд нахмурился.
– Я не специалист. Я провел тридцать лет, пытаясь забыть то, что некогда выучил. Я, надо сказать, проделал это весьма тщательно. Однако, чтобы ответить на твой вопрос, хочу сказать, что припоминаю, нам говорили, что родериганцы используют систему питания по требованию. Где-то неподалеку ты найдешь корзинку, полную гранул или питательных шариков. Поищи.
Мольнеха, казалось, не беспокоил неприязненный тон Гундерда.
– Спасибо, обязательно, – сказал он и пошел прочь. Глаза его бегали из стороны в сторону с голодным выражением.
Гундерд последовал за ним прищуренным взглядом.
– Из всех твоих гадюк эта мне нравится меньше всех, Руиз Ав. Он слишком похож на единокровного брата смерти.
Наконец уселся и Дольмаэро, лицо его побледнело и покрылось потом.
– Иногда внешность обманчива, – сказал он слабым голосом. – Из всех фокусников, которых я знал, Мольнех обладает самым добрым сердцем, по крайней мере, он не обращается с простыми людьми, как с клопами.
– Возможно. Ты его знаешь лучше, чем я, – сказал Гундерд. – Но мне от него не по себе, и это не просто из-за его прелестного личика.
– Ты и сам не красавец, – кисло сказала Низа.
Гундерд рассмеялся, на сей раз искренне и весело.
– Верно. Как бы там ни было, может статься, что я красивее, чем был раньше.
Он открыл рот, показав ряд блестящих белых зубов.
– Они сняли мои защитные фальшивые гнилые зубы. Теперь я уже не так похож на настоящего пирата, а? И если у кого-то из вас были импланты из оружия или подкорковые мозговые усилители – у вас теперь ничего этого нет. Наверное, никто из нас не находится в зависимости от механических органов, а то бы нас тут не было.
– О чем он говорит? – спросил Дольмаэро, потирая голову, словно она болела.
– Некоторые пангалактические жители носят в своих телах различные устройства – оружие или коммуникационные приборы. А те, кто не может по бедности позволить себе органы из собственных клонов, скажем, новое сердце взамен старого, должны зависеть от механических органов.
Низа посмотрела на Руиза серьезными глазами.
– Значит, твое сердце из плоти, не из стали?
– Из плоти, – ответил Руиз.
Она наклонила голову набок и посмотрела на него долгим оценивающим взглядом. Руиз хотел бы знать, какие мысли были сейчас в этой очаровательной головке, и каким образом она превратилась в совсем чужого, пусть и милого человека. Эти размышления пугали его. Неужели генчи были виновниками того, что произошло?
Дольмаэро поднял взгляд.
– В чем дело, Руиз Ав? – спросил Старшина Гильдии.
– Ничего особенного, – пробормотал Руиз.
– А-а-а… Ладно, – сказал Дольмаэро, поворачиваясь к Гундерду. – Ты, видимо, очень много знаешь про тех, кто захватил нас. Можно тебе задать несколько вопросов?
– Я спрошу Руиза, как он к этому отнесется. А, Руиз? – ответил Гундерд.
– Дольмаэро – разумный и смекалистый человек, – сказал серьезно Руиз. – У него замечательный ум и способность видеть вещи в необычном свете. Кто знает, может, он сможет помочь нам необычными наблюдениями. Почему бы и не рассказать ему, что можно?
Гундерд дружелюбно кивнул.
– Почему бы и нет? Давай спрашивай.
Дольмаэро задумчиво потер подбородок.
– Мы среди рабовладельцев?
– Это точно, если не сказать еще хуже, – согласился Гундерд.
– И они предназначают нас… для чего?
Теперь Гундерд смутился.
