Скамандр позволил огню утихнуть. Перед губами скаута, когда он выдыхал, поднималось мерцающее морозное облачко, а во рту образовались твердые кристаллики льда. Он все еще не мог слишком долго использовать свои силы, и ему предстояли долгие и тяжелые тренировки, чтобы превратиться в такую же живую гаубицу, как Тирендиан.
Когда псионический огонь угас, тела адепта и охранника окутал черный дым. Никто больше не кричал.
— Мертвы? — спросил Терсит, который, пригнувшись, прикрывал Скамандра со спины.
— Лучше проверить, — ответил псайкер, тяжело отдуваясь от напряжения. Он все еще источал холод.
Терсит кивнул и устремился к лестнице, поднимающейся к мосткам. Одного краткого взгляда ему хватило, чтобы убедиться: упавший охранник погиб. Да и сам Скамандр почувствовал псионический отзвук его смерти, когда человека поглотило пламя. А вот двум другим для гарантии мог потребоваться болтерный заряд.
— Евмен? — произнес Скамандр в вокс. — Мы накрыли последних в моторном отсеке. Больше никого не осталось.
— Принято. Возвращайтесь к выходу из отсека и готовьтесь отступить обратно к челноку. Как ты там?
— Пришлось выложиться, но Терсит меня прикроет.
— Ты слишком полагаешься на свои силы, Скамандр. Не всегда найдется другой скаут, чтобы тебя потом защитить. Неважно, скольких ты сможешь сжечь, если после этого окажешься настолько уязвим, — лучше стреляй.
— Мне необходимо учиться, Евмен…
— А мне необходимо вами руководить. Галактика уже ненавидит нас и без твоих выматывающих стараний сжигать все, что движется.
— Конечно. Конечно… ты прав.
— Хорошо. Если нет критической необходимости, пользуйся болтером. А теперь выдвигайтесь к челноку, мы уже входим в грузовой отсек.
Неудивительно, что Найрюс почти ослеп. У Евмена не было таких талантов, как у его собрата-скаута, но даже он ощутил силу звериных эмоций, источаемых узником.
Грузовой отсек был практически пуст, если не считать нескольких ящиков и пустотных щитов, закрепленных возле стен, чтобы оставить максимум свободного пространства посредине. В центре размещалась металлическая конструкция, совершенно очевидно предназначенная для того, чтобы на ней можно было распять человека. Конструкция была наклонена вперед, чтобы пленник мог видеть только пол. Несколько ступенек подводили к аналою, расположенному прямо за его спиной. Из возвышения выходили сочлененные манипуляторы, каждый из которых завершался шприцем или скальпелем.
Ростом пленник был два с половиной метра, раздет донага, и любой мог видеть его тело, которое настолько распирали мышцы, что казалось — он сейчас взорвется. Продолговатые темно-серые пятна на груди и животе напоминали об имплантированном черном панцире, а отверстия нейроразъемов в бицепсах и на теле некогда позволяли подключить нервную систему пленника к силовой броне.
Все его тело покрывали шрамы. Многие из них были тонкими, словно их оставил скальпель хирурга, и отмечали места вживления дополнительных органов или же ранения, излеченные в апотекарионе Ордена. Другие шрамы были широкими и зачастую свежими, покрытыми быстро твердеющей массой, образующейся из модифицированной крови космодесантника. Спину его покрывали совсем свежие рубцы — медики брали оттуда образцы тканей и проверяли эффективность метаболизма пленника, чтобы удостовериться в том, что он и в самом деле тот, кто он есть.
Космический десантник. Солдат Адептус Астартес, один из легендарных воинов-великанов, о которых каждый гражданин Империума был наслышан, но редко кто видел собственными глазами. Они стали персонажами сказок, из их судеб сплетались легенды Империума, и вот один из них оказался здесь, обезумевший и плененный.
Но этим дело не исчерпывалось. Пленник принадлежал к редчайшей разновидности — мятежный десантник, один из тех, кто смог отбросить псионически внедренные в его сознание доктрины и восстать против Империума. Испивающий Души.
Сошедший с ума Испивающий Души.
Пленник поднял взгляд. С его губ свисала ниточка слюны. Выражение глаз было тяжелым и усталым. Но как только узник увидел Евмена, пересекающего отсек, внутри него будто что-то проснулось. Скаут обратил внимание, что некогда коротко подстриженные волосы его бывшего собрата сильно отросли, а пот и грязь спутали их в подобия крысиных хвостов. Кроме того, он был небрит.
Безумец зарычал, и вся конструкция зашаталась, когда он попытался вырваться на свободу. На кандалах, сковывавших его запястья и лодыжки, были видны пятна запекшейся крови.
— Брат, — мягко произнес Евмен, — мы пришли забрать тебя домой.
Ярость в глазах плененного десантника на мгновение угасла.
— Нет у меня братьев, — откликнулся он.
Евмен не видел битвы на Стратикс Люмина. Она была еще до того, как в Орден приняли его и остальных новобранцев. Но он слышал, что сражение было поистине ужасным и что в конце его Испивающим Души пришлось бросить на планете более тридцати штурмовых десантников, возглавляемых сержантом Теллосом. Рассказывали, что битва лишила Теллоса разума и он увел за собой весь свой отряд.
Командиры Ордена были не настолько глупы, чтобы занести Теллоса и его собратьев в списки мертвых. Но они все равно испытали шок, когда поступавшие со всего Империума разрозненные отчеты о мятежных десантниках, пройдя сортировку в когитаторах «Сломанного хребта», позволили установить, что сержант не только выжил, но и отдался безумной жажде уничтожения. Вместе со своими штурмовиками он пошел по пути разрушения, беспорядочному и бесцельному, нападая на имперские поселения и вырезая всех, кого удавалось найти. Этого десантника удалось схватить на Тертиам Диомеда и отправить на планету-тюрьму в той же солнечной системе.
Но туда он не должен был попасть. В нем нуждался Сарпедон, поскольку безумец мог знать, куда Теллос отправится в следующий раз.
— Найрюс, — окликнул Евмен, — в нем осталось еще хоть что-нибудь от десантника?
Найрюс осторожно приблизился. Десантник посмотрел на него с нескрываемым презрением. Псайкер протянул вперед руку, словно касаясь эмоций, пропитавших грузовой отсек. Эти эмоции возвращались к своему владельцу с той же силой, с которой исходили от него, что позволяло Найрюсу применить свои ограниченные способности, — в этих условиях они становились достаточно сильными, чтобы заглянуть в ментальный ландшафт, начинавшийся позади безумия узника.
— Едва ли, — ответил Найрюс.
— Ладно. Селеп, Тидей, отвинчивайте раму и катите ее к челноку. Надо убраться отсюда, пока мы еще не достигли перевалочной станции. — Евмен щелкнул воксом. — Скамандр, Терсит, грузитесь в челнок. Мы возвращаемся.
