Хранитель Знаний огорченно покачал головой, наблюдая, как его ученик и помощник, действуя прикладом и пламегасителем автомата, свалил еще двоих неприятелей, как тянутся к нему не на шутку разъяренные стражи перевала.
В одно движение он расчехлил добрый старый «винторез». Еще мгновение – патрон в патроннике, и не утративший зоркости глаз уже ищет цель в сетке оптического прицела. Выстрел прозвучал не громче, чем хлопок в ладоши. В пылу схватки, пожалуй, никто не услышал его, но крупный всадник, готовый прыгнуть из седла на спину Чингизу, покачнулся и рухнул с простреленной головой. Нога погибшего запуталась в стремени, и ошалевший конь припустил галопом, утаскивая по камням труп хозяина. Еще выстрел. Интегрированный глушитель снайперской винтовки скрыл звук, но действие от этого не стало менее разрушительным. Еще одно бездыханное тело обмякло и сползло на землю. А затем еще и еще одно. Те, кто по неосторожности оказался поблизости от сына Аттилы, бросились врассыпную, понимая, что в противном случае их часы сочтены.
– Остановитесь! – вслед им кричал Двузубый. – Преклоните колени! Не люди, но сам Творец карает вас, и он достанет ослушников, где бы те ни скрылись! Пред вами Чингиз, сын Аттилы, склоните колени – и будете жить!
Тщетно. Лесная застава уже в страхе гнала коней от проклятого места. Сам Двузубый, преклонив колени, стоял над распростертым телом одного из убитых, разглядывая пулевую рану в основании черепа. Места для пустых домыслов не оставалось: несчастный был поражен не молнией, не огненной стрелой, а самой обычной пулей. Вот только… Телохранитель готов был поклясться, что выстрела не было, уж он-то их слышал предостаточно, и даже много больше того. В ином случае он бы удивился, но здесь и сейчас ему было совершенно ясно, что Аттила с небес карает недостойных, посягнувших на его сына. «Я все делаю правильно! – в душе возликовал он. – И горе тому, кто заступит мне дорогу!»
Между тем Седой Ворон по старой привычке аккуратно собрал гильзы и положил их, предварительно замотав, чтоб не бренчали, в холщовую сумку на поясе. Он поглядел, как Двузубый, поднявшись на ноги, почтительно склоняет голову перед его помощником.
– Теперь у нас есть кони, мой повелитель. Если пожелаете, мы возьмем их и вскорости будем у вернейшего из слуг вашего отца.
– Пожелаю, – кивнул Чингиз.
– А с этими что делать? – Несокрушимый указал на стонущего от боли командира разъезда и еще двух оглушенных неприятелей, валявшихся на земле. – Только скажите, я перережу им глотки.
– Ни к чему, – отмахнулся сын Аттилы. – Если Господь сохранил им жизнь, значит, у него еще есть планы на эти отбросы.
Помощник Библиотекаря резво вскочил в седло. Двузубый последовал его примеру. Седой Ворон досадливо покачал головой. И то сказать, гоняться за скакунами ему уже было не по годам.
– Что ж, самое время идти навстречу Лешаге, – пробормотал он, закидывая за спину чехол с «винторезом».
* * *
Эргез ходил взад-вперед мимо шеренги замерших бойцов. Пятеро спасшихся бегством с заставы, охранявшей Утиное Горло – тайный путь через Срединный Хребет, выглядели хуже некуда. Даже те, что вовсе не пострадали в схватке. Вид у них был, словно их сутки держали под водой, а затем вытащили, наспех подсушили и притащили к нему на суд: выпученные глаза, открытые в немом ужасе рты.
– Что ж, рассказывайте, – процедил преемник Пророка, одаривая своих бойцов взглядом, не обещавшим, что они дотянут до завтрашнего рассвета. – Итак, – он вперил глаза в изувеченного командира разъезда, – ты говорил, что их было двое.
– Да, мой господин. Один из них знал тайные жесты Несокрушимых, второй, похоже, ни о чем таком и не догадывался. Я лишь хотел проверить, что у него в переметной суме, а тот, что из… – Десятник замешкался, подбирая слова, но, не отыскав подходящего, вздохнул: – Тот, из наших, как взвился!
Эргез кивнул.
– Это он сломал тебе руку?
– Да, мой повелитель, в одно движение.
– Это-то как раз понятно. – Ньок-тенгер скорее радовался действенности боевой подготовки своей гвардии, чем сожалел о ранах лесной стражи. – У этого неизвестного были какие-нибудь особые приметы?
– Да, да! – загомонили беглецы. – Острые клыки, выступающие из-под верхней губы.
– Двузубый?! – В голосе властителя правоверных звучало неподдельное удивление, почти растерянность. Он хорошо помнил этого горца, некогда служившего телохранителем отступника Атиля. Того можно было упрекнуть в излишней преданности своему подопечному, но заподозрить в измене? – Вы точно уверены, что этот… с клыками, знал тайные жесты?
– Все до единого, безукоризненно.
– А второй? Вы запомнили второго? – ища ключ к разгадке, требовательно спросил Эргез.
– Высокий, крепкий, – без промедления ответил командир разъезда, – очень ловко обращается с оружием. Вот его, – он указал на одного из подчиненных с повязкой на месте глаза, – он ткнул сюда пламегасителем автомата, а затем мушкой зацепил за затылок и опрокинул наземь в единый миг.
– Этот, с клыками, называл его Чингизом, – добавил один из спасшихся.
– Да-да, – поддержал другой, – кричал, что это сын Аттилы, и требовал преклонить колени.
Желваки на широких скулах Эргеза прокатились, будто два каменных шара.
– Вы своими ушами слышали, – спросил он медленно и как-то слишком тихо, – что Двузубый называл спутника Чингизом, сыном Аттилы?
– Да, да! – загомонили беглецы. – Мы хотели задержать их, но огонь с неба поразил четверых, и еще одному этот Чингиз проломил череп у виска.
– Лучше б вы их все же поймали, – еще тише промолвил наследник Пророка, недовольно постукивая костяшками пальцев по столешнице. – Где ж теперь искать этих негодных?
– Забирая коней, этот, с клыками, говорил, что очень скоро они будут у вернейшего из слуг Пророка. Я полагаю, они идут сюда, мой повелитель.
– Нет. – Властитель правоверных неспешно покачал указательным пальцем у самого носа десятника. – Вот тут ты ошибаешься. – Он представил темнолицего горца, вспомнил его, валяющегося у ног со спиной, исполосованной плетью. – Не сюда они направляются, – медленно, делая ударение на каждом слоге, повторил Эргез. – Они едут к Шерхану. – Ньок-тенгер повернулся к командиру Несокрушимых: – Арслан, этих казнить! Пусть всякий знает, что бегством с поля боя нельзя спасти жизнь. Каждому по двадцать плетей, затем рвать конями.
Лил в недоумении смотрела на разрисованный лист бумаги, защищенный от влаги чем-то странным, прозрачным, отдаленно похожим на стекло, но все же не стеклом. Все эти значки казались ей причудливым и совершенно бессмысленным рисунком. Она удивленно поглядела на Лешу, перевела взгляд на Асиму, затем глянула на спутников, замерших в нерешительности, отчего-то ждущих от нее если не прямых указаний, то объяснения, куда идти, как перебраться на ту сторону реки.
