Я намерился встать. Мужики меня едва не насильно взад уложили. Лекаря ждали, чтобы общупал.
— Нет, вояка, — сказал я. — Так не пойдет. Вы сдаетесь или чо?
Зря я это сказал. Кио все трое уже стояли на ногах. А я сидеть толком не мог.
— Так пойдет, — между нами влез Чич. Однорукий, низкий, щуплый, но глянул так, что все затихли.
— Так пойдет, — повторил Чич. — Кио победили. Но бой не закончен. Хомо покупает отсрочку. Я тебя верно понял, факельщик?
— Верно, все верно, — зачирикал рядом Голова. Эх, умный у меня друг — не дал мне до конца опозориться.
Ученик Чича держал мешок с деньгами. Половина причиталась мне. Чо-то мне вдруг нехорошо стало, ага. Махнул я Голове, чтобы откупные сгреб, за все что надо заплатил, а сам — отвернулся. Вывернуло, ешкин медь, словно сушеной рыбы с молоком нажрался. Дык сапогами-то в поддых когда бьют, кому понравится? И в ухе сильно гудело. Мне даже обидно стало. В одно ухо мут дубиной залепил. Только звенеть перестало, так на тебе, по другому уху кованым сапогом угодили. И за что моим ушам такая напасть?
— Твердислав, ты цел? Ранили куда? — Дядька Прохор смешно пыхтел, и другие мужики тоже.
— Ой, дурень же ты, Славка, с кем связался? Молись теперь, чтоб дьякон Назар на месяц к свиньям не приставил.
А чо, тут они были правы. Я аж заскулил от обиды. Отец точно не пожалеет. Скажет — отпросился за медом, сам драку затеял, да еще на базаре, мало, что ли, у нас врагов?
Ушли чужие мужики. Я рыжему шепнул, что лекаря не надо. Уже легче стало, ага. Крови нет, стало быть — вернемся на базар. Я продышался, себя общупал. В груди справа шибко болело, и шея сбоку, где штыком зацепили. А так ничо.
— Сможешь сам идти?
Я аж вздрогнул. Все же он не нашей породы, отшельник Чич. Не к ночи помянуть, он из таких, что бесшумно ходят.
— Смогу… все нормально.
— Не все, — пробулькал отшельник. — Не все нормально, красавчик. Торгуйся с Хасаном, дешево себя не продавай.
— Откуда отшельник знает, что мы к маркитанту шли?
— Славка, да чтоб мне треснуть, ни с кем я не лялякал.
Мы сидели у двухэтажной лавки Хасана. На ногах мне пока не шибко стоялось, тряслись маленько ноги, ага. Со второго этажа на нас хмуро глядел приказчик. Новенький, не видал его раньше. Внутри контейнера кто-то струны дергал, музыка, ешкин медь. Стонут будто, поют не по-русски. Лавки у маркитантов — самые красивые. Дыры коврами завесили, порожки приладили, на дверях сажей закорючки нарисовали. Батя мой говорит — язык такой, заморский, на нем у маркитантов книга священная писана.
— Э, захади, — высунул черные кудри Хасан. — Очен жду тебя.
Внутри было пусто и тихо. Как и положено в лавке серьезного торговца. Серьезный торговец не станет, ешкин медь, как нео глупые, товары раскидывать, чтобы их кто попало хватал. Поднялись на второй этаж, сели на шкуры. Поверх шкур лежала красная мягкая тряпка, обтертая, с золотыми буквами. Я буквы прочел — почетное знамя трудового ордена ленина…
Странные буквы, ничо не понял.
В углу лежал толстый дядька, курил глиняную трубку, дергал струну на долбленой деревяхе. Рядом стояли два диковинных ружья, двуствольные, приклады красного дерева. Толстый не табак курил, пахло горькой травой, в носу маленько щекоталось. Пришел с крыши молодой парень с «калашом», что-то зло сказал. Хасан ему ответил.
— Извини Ахмеда, — улыбнулся Хасан. — Он слышит, от вас сывининой пахнет, это нехарашо. Ви ко мне в гости шли, могли грязь всякую нэ кушать, э?
Тетка с закрытым лицом принесла чайник, кружки, полную миску ягод, орехи разные. Потом принесла другую миску с горячим мясом. Пахло очень вкусно, кости мелкие, но не собака.
— Тимур, закрой дверь, — сказал толстому Хасан. — Твердислав, кушай, пажалюйста, нэ бойся, пасэчники все понюхали. Это не сывинина грязная, это барашек.
Мясо я попробовал. Дышалось после драки плохо, а жевать я мог свободно. А чо, жуть как вкусно. Ох, только тянуться за мясом больно, неужто ребро мне вояка сломал?
— Где водятся такие барашки?
— Может, тэбе покажу. Мине сказали, ти побил Дырку? — опять улыбнулся Хасан.
— А чо, нельзя?
— Нэ мое дело. Ти знаешь, он у меня в приказчиках бил. Нэдолго, когда Ваха погиб. Патом я Дырку выгнал. Патаму шта пьяный был.
— Ага, Дырка всегда пьяный! — Я зажевал мясо мочеными яблоками. В пузе забулькало, как на болоте. — Те чо надо, маркитант? Говори прямо.
— Прямо и гаварю. Иди ко мне в приказчики. Оба ви.
Ешкин медь! У меня изо рта чуть взад яблоки моченые не повыпадали. А Голова хрящом подавился. Ясное дело, я стал его спасать, а чо, друг же! Хотел его маленько по спине постучать, ну чтобы взад хрящ полез. А Голова от меня ускользнул, сам кашляет, глазья красные пучит, а мне не дается. Хасан тоже испугался, с другой стороны рыжего ловит.
— Стой, — кричу, — ща я тебе маленько стукну и вылечу!
— Не-е, не-ее, — хрипит рыжий. — Ха-хассан, не давай ему… кха-кха… меня бить, не давай…
Тут мы его словили, и я его вылечил. За ногу одной рукой поднял, по спине настучали. Сплюнул Голова, улегся, глазьями шевелит.
— Дурилка ты, хоть и умный, — говорю, — Хасан, дай ему воды, что ли.
— Хасан, если подавишься, Славке не давайся, — рыжий сам еле жив, а еще шутки шутит, — Славка так двоих с Асфальта по спине вылечил. Лыбятся теперь тока, к работам боле непригодные…
Очухались кое-как, доели, миски облизали. Я на Хасана смотрю — врет или смеется.
— Платить буду золотом. Или товаром с таможни. Слышал, сыколько я приказчикам плачу?
У меня внутрях все маленько задрыгалось. Товары с таможни… самому выбрать на ихних складах то, что так нужно Факелу!
— Слыхали мы, — небрежно сказал я. — Дык… какой из меня приказчик? Ты же знаешь, я дьяку сын.
— А я чито, Назару разве враг? — Маркитант щелкнул пальцами. Тимур побежал, с ним еще один, принесли один ящик длинный, другой — короткий. Внутрях длинного ящика — сталь, я сразу почуял. И Голова почуял, оживился.
— Ми ямы для Факела рыть нэ будем, но я Назару нэ враг, — повторил торговец. — У Факела свои дела, у нас свои. Если ми ямы рыть пайдем, кто товар павезет, а? У меня адин приказчик сейчас, Ахмед, наверху сидит. Жениться хочет… и силы в нем мало.
— А во мне чо, много?
— В тебе много. Ти сегодня харашо дрался. Если би плохо дрался, зачем мине такой приказчик?
Хасан заулыбался, и тут меня точно пчела в зад клюнула:
— Маркитант, так это ты их подослал?!
— Э, зачем так гаваришь? Разве можно кио подослать, а? Разве они мине солдаты?
Я стал прикидывать, как выбраться. Тут и до Головы дошло:
