В одиночку и с пистолетом против отряда автоматчиков выстоит разве что супергерой.
— Чертов хрен! — Виктору срочно захотелось выпить. Ноги в местах соединения с протезами болели, а пистолет не желал лезть в кобуру.
— Зачем ты это сделал? — скрежещущий, похожий на синтезированную речь голос прозвучал из-за спины, и Виктор резко повернулся, готовясь встретить новую угрозу.
В двух шагах за его спиной стоял высокий человек в глухом серебрящемся шлеме.
— Э… что именно? — спросил Виктор, ощущая непривычную робость. До сих пор он не видел преторианца так близко и тем более не разговаривал ни с кем из них.
— Стал сопротивляться.
Виктор почувствовал, что невольно ищет глаза собеседника, чтобы заглянуть в них, пытается уловить в нарочито искаженном голосе интонации. Разговаривать с лишенным мимики куском пластика оказалось непривычно и сложно.
— Ну… это моя работа…
— Им был нужен только я, — преторианец покачал головой, — а теперь они убьют и тебя.
— Кто «они», чертов хрен? — Виктор ощутил, что раздражение прорывается наружу. В этот момент он хотел знать, что именно случилось и плевать ему было на то, что он разговаривает с министром.
— Те, кому мы — кость поперек горла, кому мы мешаем грабить страну. Те, кто убил президента и всех остальных в Москве… — искусственный голос на мгновение надломился. — Они долго готовились и теперь ни перед чем не остановятся.
— Так это не случайно?
— Конечно, — преторианец развел руками, — все было запланировано. После взрыва отказала правительственная и обычная связь, отключился ретрансляционный центр. Немногих коллег, не поехавших сегодня в Москву, сейчас, судя по всему, добивают специально подготовленные группы.
— А как же… — Виктор ощутил растерянность. Власть преторианцев, казавшаяся такой крепкой, рушилась, точно карточный домик, — как же те из вас, кто возглавляет ФСБ, МВД, армию?
— У каждого из них имелись честолюбивые заместители, не носящие шлема и метящие в кресло шефа, — собеседник Виктора издал короткий смешок. — Или просто желающие наживаться за счет высокого поста. Сегодня большинство из них организовало себе повышение.
— Мда, здорово… — Виктор на мгновение задумался. — Выходит, что типы, которым вы подпалили хвост, обязательно доведут дело до конца. Чего же мы тогда стоим? Надо бежать!
— Одного я не пойму, — в скрежещущем голосе прозвучало изумление. — Тебе-то чего со мной связываться? Ты что, не понимаешь, что можешь потерять все, вплоть до жизни!
— Мне терять нечего, — Виктор криво ухмыльнулся. Чувство, что от него чего-то зависит, забытое за последний год, заставляло сердце биться чаще. — А жизнь — разве это жизнь?
4.Стоянка выглядела пустынной, как Каракумы, даже охранник в будке отсутствовал, а ворота были сиротливо распахнуты. Черный сверкающий лимузин смотрелся будто обточенная ветром глыба камня на сером песке.
— Говоришь, десантник? — спросил преторианец, всовывая идентификационную карточку в едва заметную щель в передней дверце. Внутри «Волги» что-то негромко щелкнуло.
— Да, — ответил Виктор, берясь за ручку. — Вторая особая десантная дивизия…
Внутри салона оказалось прохладно, пахло кожей, а на приборной панели чуть заметно мерцал небольшой монитор.
— А звать как? — министр по привычке устроился сзади, а Виктор скользнул на водительское место. Постоянный его обитатель явно сбежал вместе с охраной.
— Виктор.
— А меня — Антон, — за спиной что-то щелкнуло, и через плечо Виктора протянулась узкая белая ладонь. — Будем знакомы…
— Будем, — Виктор пожал руку и обернулся. — Ой!
Шлем лежал на сидении, а рядом с ним сидел и улыбался носатый мужчина лет сорока. Лицо его украшала щетина, светлые волосы были спутаны и потемнели от пота, а голубые глаза смеялись.
— Что, непривычно? — спросил преторианец и голос его без искажения оказался тонким, чуть ли не писклявым.
— Ага, — кивнул Виктор. — Заешь меня тараканы!
— А уж мне-то как! — Антон усмехнулся. — Ладно, Виктор, если хочешь помочь, заводи мотор и поехали.
— Куда?
— Для начала — в наш поселок, за Пулково. В памяти машины должен быть маршрут.
Несколько минут Виктор разбирался с управлением, потом машина вздрогнула и беззвучно сдвинулась с места. Без всякого участия человека вырулила со стоянки и выехала на удивительно пустынный проспект Майорова.
— Ну вот, — сказал Антон. — Доберемся домой, там я заберу деньги, старые документы и кое-какие вещи.
— Деньги? То есть наличные? — удивился Виктор. Сам он денег как таковых никогда не видел, только древние, еще советских времен монеты.
— Причем евро, — преторианец кивнул. — Я давно подозревал, что наше время в этой стране так или иначе кончится.
— Да… — Виктор включил радио и к собственному удивлению, наткнулся на работающую станцию.
— … подписал указ, — говорил суровый мужской голос. — Согласно ему, всякий, оказывающий помощь представителям обманывавшей народ клики, именуемой преторианцами, будет привлечен к уголовной ответственности. Помощью считается предоставление убежища…
Виктор отключил приемник.
— Вот видишь, — Антон устало вздохнул. — Эта акция долго и тщательно готовилась, причем не без участия головастых ребят из Вашингтона или Пекина. Уж им-то сильная Россия никак не нужна. Те, кто захватили власть, сделают все, чтобы ее удержать, так что единственный мой шанс выжить — заграница. И чем быстрее я там окажусь — тем лучше.
— Заграница так заграница, — согласился Виктор. — Что у нас там ближе всего? Финляндия?
— Эстония. Туда и отправимся.
Автомобиль свернул на Московский проспект и добавил скорости. Город вокруг смотрелся вымершим, машин было в два раза меньше, чем обычно, немногочисленные прохожие жались к стенам домов.
— Каково… каково быть таким, всегда носить этот шлем? — спросил Виктор, когда они выехали из центра, вокруг замелькали обшарпанные дома, выстроенные еще в прошлом веке.
Антон ответил не сразу.
— Поначалу очень тяжко, — сказал он, — но ты знаешь, на что идешь. Понимаешь, что семья твоя никогда не будет знать нужды, как и ты сам, осознаешь, что так надо и… с годами привыкаешь. Не обращаешь внимания на то, что на тебя пялятся, как на бородатую женщину, на всеобщий страх и презрение. Начинаешь чувствовать себя неловко без шлема, не узнаешь собственное лицо в зеркале…
— Зато можно не бриться, — Виктор провел рукой по подбородку. — Все равно никто не увидит.
