Люкк, не ожидая уже ничего хорошего и рационального, поплелся за генералом. Потом остановился и спросил:
– С семьей попрощаться можно?
– Ваша семья, сэр, уже оповещена и пожелала вам успехов. Вы можете поговорить с ними с борта вертолета, сэр.
Сергей так и сделал. Ольга была спокойна, поздравляла Люкка с наградами и желала ему всего наилучшего, а заодно поинтересовалась:
– Может, мы теперь вернемся в Киев?
Люкк обещал перезвонить, когда поймет, что происходит.
На авианосце в честь Люкка был выстроен парадным строем личный состав и устроен салют из водяных пушек. Генерал предложил пройти вдоль строя, и Люкк стал судорожно вспоминать – надо ли отдавать честь. Вспомнив, что гражданские лица в подобных случаях поступают как-то иначе, отдал пионерский салют не той рукой. Но шагал он уже в ногу с генералом. А когда генерал поздоровался с моряками, сделал то же самое, но по-русски.
– Здравствуйте, товарищи маринады! – Подумал и громко добавил: – Отличники-нельсоновцы!
Моряки что-то дружно заорали в ответ. Надо сказать, что Люкк вдруг начал ощущать собственную значимость, несмотря на очевидность подвоха.
– С вами желает разговаривать главнокомандующий, – обратился к нему генерал.
– Какой у нас теперь главнокомандующий? – поинтересовался Сергей.
– У нас один Верховный главнокомандующий, он же для штатских – президент!
Люкк взял протянутую ему большую, защитного цвета телефонную трубку на длинном проводе.
– Дорогой профессор, – из трубки зазвучал голос, знакомый по пятничным обращениям к народу, – весь американский народ и я гордимся тем, что вы связали свою научную деятельность с нашей страной! Разрешите оказать вам услуги по доставке вас к месту вручения наград. Я и весь американский народ будем рады видеть вас после возвращения на нашу землю!
– Э... спасибо, – оторопел Люкк. Потом подумал и тихо добавил, так, для контроля: – А это не Миша?
– Я буду рад, если вы согласитесь обращаться ко мне по-дружески. Зови меня просто Майкл, и никаких там президентов или мистеров Дукакисов! Я рад возможности дружить домами. Жду тебя на следующий уик-энд у себя в Кемп-Дэвиде на пикник!
Звук в трубке оборвался. Только теперь Люкк заметил, что все вокруг стояли по стойке «смирно».
– Выполняйте инструкции, генерал. – Сергей внезапно понял, что судьба повернулась к нему другой частью тела.
– Есть, сэр!
Подбежавшие матросики без особых церемоний напялили на Люкка шлем и всякие другие летные штучки и запихнули его в кабину стоящего рядом истребителя устрашающего вида.
– Счастливой дороги, сэр! – заревело в наушниках, заглушая вой разгоняющейся турбины.
– Какой дороги? Я давно самолет не водил! – соврал Люкк. В ответ ни звука, и только через стекло фонаря было видно, как моряки, еще не покинувшие строй, отдают ему честь, провожая гордо-печальными взглядами. Истребитель вздрогнул и развернулся носом в сторону взлетной полосы. С ужасом воспринимая происходящее, не находя сил закричать, не зная, как открыть фонарь и вырваться из этого кошмара, Люкк приготовился к худшему. Сколько раз говорил он себе – не связывайся с украинскими властями.
Юркий матросик в оранжевой жилетке нырнул под брюхо машины, закрепив бугель паровой катапульты, диспетчер сделал отмашку, и выпущенный безумной силой Люк устремился в небо, и, как ему показалось, навсегда.
Сладкая тошнота подступала откуда-то из неизведанных глубин организма и угрожала сильно испачкать шлем и костюм. Люкк уже совсем было собрался умереть, но тут голос в наушниках, показавшийся тихим и вкрадчивым, несмотря на рев турбины, проговорил:
– Не сцы, прорвемся, – по-русски и доходчиво.
Эта попытка привести Люкка в чувство оказалась успешной, и он потерял сознание.
* * *
Ударный речной авианосец «Маршал Жириновский», подняв обитые оцинкованным железом деревянные якоря, готовился вернуться в устье Дона. Интернациональный долг был выполнен, иноземцы были изгнаны из сестринской Украины, и под давлением общественного движения «Гэть, кляти москали!» необходимо было убираться. Особенно капитана беспокоили ныряющие террористы, исписывающие неприличными граффити бока авианосца. Да и моральное состояние экипажа, падкого до дешевой, а главное, превосходной украинской водки, тоже вызывало тревогу. Когда остановились у Пешеходного моста для демонтажа рубки, мешающей пройти под ним, раздался тревожный звонок красного телефона с трехглавым орлом в капитанской рубке. Император Изяслав был краток и строг с капитаном:
– Пожалуйста, обеспечьте прибытие иностранного профессора. Американский истребитель не сбивать и передозаправить.
Палубная команда была поднята по тревоге и стояла на раскаленной под южным солнцем стальной палубе в тревожном ожидании. Ни один локатор, ни одно устройство средств обнаружения не показывали ничего. Вдруг, распоров небо воплем двигателя, прямо на палубу выпал истребитель со знакомым по учебникам профилем. Как неожиданная куча, он шлепнулся на палубу, ловко зацепившись за тормозные фалы. Спасгруппа извлекла из кабины дурно пахнущего пилота и потащила его, согласно инструкциям, к вертолету палубного базирования. Вертолет, зависнув на мгновение, понес бедного Люкка к открытой сцене недалеко от Мариинки. Впрочем, Люкку было хорошо. В бреду он все еще сжимал штурвал, совершенно не реагирующий на его усилия, однако упорно прокладывающий путь сквозь северное сияние и гренландские айсберги.
Двое сержантов вывалили расслабленного Люкка на трибуну летнего театра. Сергей, придя в себя, устроился на сцене по-турецки и обиделся в очередной раз. Его можно было понять. В итоге смертельных перипетий, почти получивший признание мировой общественности, козу и прощение Мальчикова, он увидел перед собой все те же гнусные рожи! Ехидно усмехающийся Александр Тимофеенко и подлый, вечно старающийся обидеть Люкка Михаил Рублев. Мало того – среди встречающих лиц особо выделялась коза в ошейнике на золотой цепочке. Плюнув в их сторону, он окончательно пришел в себя и потребовал холодного пива.
К тому времени, как закончилась настоящая «Оболонь», Люкк трижды заявлял, что мы все сволочи, и пять раз уходил навсегда. В итоге он стал совсем мирный и даже похвалил пиво. Потом пошли воспоминания о последней рыбалке, о старике Выхухолевиче, о том, какие все кругом сволочи, только настоящие друзья – настоящие, и как было круто на физтехе. Я на этом отпал... Мы люди простые, на физтехах не учились. Потом Люкк долго слушал историю о том, что случилось со мной, восхищался спровоцированной антикитайской акцией и в конце концов простил нас и вызвался метнуться за пивом. За пивом пошли все вместе. Обратно ехали на купленном по дороге мотоцикле «Honda Black Widow», причем вести пришлось мне как единственно еще способному держать руль. К заднему сиденью был приторочен ящик «Оболони Магнат». Держась за стремя, рядом шествовали Люкк в новеньком фраке от Версаче и Миша с широко развернутым знаменем Таманской дивизии, на котором красовались два алюминиевых ордена «Победа». Охраняли нас четыре уже совершенно пьяных милиционера. Карманы их форменных курток топырились от денег. По нашей просьбе милиционеры дружно и нескладно выдували ламбаду на свистках и в такт музыке исполняли танец. Потом, с трудом от них избавившись, мы быстро скрылись в одном из тайных лазов. Даже мотоцикл затолкали.
