над консолью связи.
Новый глава клана пошевелился, принимая более удобную позу. Был ли он рад продвижению на высшую ступень иерархии клана? Определенное удовлетворение бывший гонец, несомненно, испытывал, но оно было приправлено изрядной порцией горечи. Боевая ветвь клана понесла тяжелейшие потери, восполнить которые в ближайшие годы не получится. Никто из оставшихся в живых воинов не рискнул, а скорее, просто не счел возможным оспаривать тот факт, что клан возглавил гонец — не воин, а политик. Все особи клана, способные беспристрастно оценивать сложившееся положение, пришли к одному выводу: выживание сейчас зависит не от грубой силы, которой уже просто нет, а от изворотливости ума и хитрости нового лидера.
Глава клана ждал, направив взгляд своих неподвижных фасеточных глаз вглубь боевого тактического экрана, занимавшего всю стену округлой пластобетонной ячейки, оборудованной под командный пункт. Он совершенно не удивился, когда через несколько часов экран неожиданно расцветился десятками отметок вражеских кораблей, вышедших из подпространства у границы зоны гравитационного ограничения.
Атаковать люди не спешили. Видимо, их лидер, проявивший себя столь опасным противником, прекрасно понимал, что торопиться им некуда — никуда танланы не денутся. Строй вражеского флота возглавлял линкор, изрядно пострадавший в предыдущем бою, но не утративший боеспособности.
— Жду твоих приказов, Великий! — немедленно вышел на связь глава боевой ветви.
— Ничего не предпринимать! Укрыть позиции и корабли маскировочными полями и ждать.
— Подчиняюсь.
— Прикажи установить связь с их линкором. Я хочу говорить с лидером людей.
Через минуту над консолью связи сформировалось изображение командного поста вражеского флагмана. На главу клана спокойно смотрел человек. Еще не старый, но и не слишком молодой, что вполне вписывалось в представления бывшего гонца о том, каким должен быть воин, командующий флотом.
— Приветствую, человек, — проскрипел танлан, — после гибели нашего лидера в бою с твоим кораблем я возглавил клан «Порождающие трепет». Мое настоящее имя ты не сможешь произнести, поэтому для тебя я просто Гонец.
— Подполковник Вершинин, — представился человек. — Я командую флотом, который ты наверняка видишь на своих экранах. Не думаю, что мне нужно объяснять тебе всю безнадежность дальнейшего сопротивления.
— Я не столь глуп и самонадеян, чтобы это отрицать, — спокойно ответил глава клана, — но хочу заметить, что даже при таком соотношении сил от моих действий зависит очень многое. Ты можешь получить столь нужный твоему клану промышленный район в целости и сохранности, с функционирующей горнодобывающей инфраструктурой и живыми и здоровыми рабочими особями, а можешь захватить с боем руины и насладиться видом трупов тысяч людей и грудами взорванного и сожженного оборудования, да и твои корабли неизбежно понесут потери, ведь мы неплохо подготовились к отражению вашей атаки.
— Я знаю, — кивнул человек.
— Ты знаешь далеко не всё. При штурме твой флот ждут многочисленные неприятные сюрпризы, — произнес Гонец, но, решив, что его заявление может быть воспринято как вызов, решил несколько сгладить свои слова. — Это не угроза. Я просто констатирую факт. У меня есть к тебе предложение, человек. Ни моему, ни твоему клану не нужно продолжение этого конфликта. Глупо спорить, что систему и месторождение мы потеряли, однако уйти мы можем по-разному…
— Уйти вы сможете, только если мы договоримся, — чуть искривив губы ответил человек. Гонец немного разбирался в мимике людей и знал, что эта гримаса означает усмешку. — В ином случае вы останетесь здесь навсегда.
Ответ вражеского лидера вызвал у главы клана противоречивые чувства. С одной стороны, он, несомненно, звучал как прямой вызов, но с другой, человек прямо заявил о своей готовности договариваться. Гонец напомнил себе, что он политик, а не воин, и решил проигнорировать неприкрытую угрозу, прозвучавшую в словах подполковника Вершинина.
— Я считаю, что договориться мы сможем, — после небольшой паузы ответил глава клана. — Я вижу наше соглашение следующим: вы даете моему клану беспрепятственно уйти, забрав все наши корабли, свернув позиционные районы ПКО и эвакуировав с Тинны-2 наземные войска, а мы передаем вам весь промышленный район нетронутым и даже оставляем все запасы тяжелых элементов, которые успели добыть, но еще не вывезли до начала сражения. И, естественно, никто из захваченных нами людей не пострадает.
— Этого мало, Гонец, — качнул головой человек, — вы нанесли ущерб имуществу корпорации «Бетельгейзе» и убили много людей. Кроме того, вы разрушили и сожгли города на второй планете. Твой клан должен возместить этот ущерб. Есть и еще одно обязательное условие, без которого наша сделка не состоится. Ты назовешь имя предателя, который раскрыл вам информацию о месторождении и передавал сведения о перемещениях нашего флота.
— Ты просишь слишком много, человек. Мой клан понес огромные потери…
— Вас сюда никто не звал, — отрезал Вершинин.
— Не забывай, мы еще сильны. Твой флот истечет кровью, пытаясь подавить оборону на спутниках. Я готов возместить часть ущерба. Скажем, треть. Сдать вам шпиона я не могу, мой предшественник дал ему слово клана.
— Я кое-что покажу тебе, Гонец, — помолчав несколько секунд, ответил человек. — Ты уверен, что мы не видим твои орудия и ракетные батареи на спутниках, и в случае нашей атаки надеешься нанести по моим кораблям и десантным транспортам неожиданные массированные удары. Ты ошибаешься, мы знаем о твоих системах ПКО гораздо больше, чем ты думаешь.
— Это только слова, — невозмутимо произнес глава клана, но внутри у него шевельнулось нехорошее предчувствие.
— Я дам тебе возможность убедиться в их истинности, — кивнул человек, — но только одну возможность. Если после этого мы не договоримся, больше убеждать не стану. Сейчас мой линкор немного выдвинется вперед и совершит один выстрел из орудия носовой башни учебно-практическим снарядом. После того, как он достигнет цели, мы вернемся к нашим переговорам.
Подполковник Вершинин повернулся к кому-то из своих подчиненных и произнес:
— Приступайте, мастер-полковник.
Глава клана отметил про себя, что никакого согласия на эту демонстрацию человек у него не спросил. Он просто констатировал, что так будет. Бывший гонец был вынужден с горечью признать, что это демонстративное пренебрежение его мнением имеет под собой вполне очевидное основание. Если линкор будет вести огонь с максимальной дистанции, ни одно орудие с поверхности до него не дотянется, а послать на перехват эсминцы-только зря угробить и так немногочисленные корабли.
— Линкор противника открыл огонь! — доложил воин-субалтерн, когда сканеры зафиксировали бледную вспышку разгонного импульса. — Твое
