и роспись твоя стоит. Сам расписался, а потом почему-то не пришел. Неявка по повестке без уважительной причины может привести к тому, что тебя доставят на допрос приводом, а если ты подозреваемый или обвиняемый, могут арестовать. Ты, между прочим, на соседа напал и руку ему вывернул. Он уже и побои снял. Тебе может быть ОЧЕНЬ плохо.
— Когда такое было? — нахмурился я, а потом вспомнил стычку с Семенычем. Никакого нападения с моей стороны не было, но Семеныч, похоже, решил прийти к победе длинным путем.
Черт старый.
— Артур, БЫСТРО В МАШИНУ! — взревел Косолапый.
Я посмотрел по сторонам, пытаясь найти свидетелей, но вокруг не было ни души. Дома стояли мрачными тенями, окна были плотно закрыты, и в этот момент казалось, весь мир отвернулся от меня.
Что делать?
Сесть в машину и поехать куда-то — практически приговор. Чего бы не хотел Косолапый: денег за отказ в заявлении Семенычу, или шантажа, но я не знаю, какие у Косолапого есть возможности. Если он закроет меня на сутки в камере, я влипну в жир настолько, насколько вообще возможно. Засну в двенадцать часов ночи, проснусь в девять, и добудиться меня не сможет никто. Тут уже несмотря на автозагар станет понятно, что я из Неспящих. А там — специальная тюрьма и покореженная жизнь. У меня есть вторая, в мире снов, но хочется иметь две. Переселяться туда я пока не готов.
Убить… Блин, я серьезно думаю об этом?.. В общем, убить Косолапого — идея едва ли не хуже, чем поехать с ним. Да, я могу сесть в машину, вырубить Косолапого, сунуть ему в глотку семя орса, личные вещи сжечь, машину завезти куда-нибудь на берег Енисея, в промышленную зону или склады и тоже сжечь. Потом вернуться и убрать Сиплякова, обрубая ниточку. Но не говоря уже о моральной стороне вопроса и о том, что я к такому попросту не готов, я нахожусь в жилом районе. Из-за угла всегда может выйти Марина Савельевна с внуком, может появиться еще какой-нибудь прохожий, кто-то может курить на балконе или на кухне возле открытого окна. Меня наверняка заметят в самый неудобный момент. А даже если все и получится, убийцу начнут искать.
Думать о том, что никто не станет рыть землю в поисках полицейского, потому что власти заняты — глупо. Пропажа мента и машины всполошит всё отделение, и копать будут серьёзно. Полиция — это спаянное братство, которое ВСЕГДА очень внимательно расследует преступления против своих и ВСЕГДА наказывает показательно, чтобы следующий дурачок, которому придет в голову мысль напасть на мента, очень хорошо подумал, а стоит ли, и понял, что не стоит. Вдобавок ко всему, в полицейских машинах всегда есть и регистратор, и GPS-трекер.
Полагаться на «может, и не обнаружат», «может, и не заметят», «может, искать станут без энтузиазма» — верный путь в камеру. Каким бы я сверхбойцом не был, если мне в этом мире пустят пулю в затылок или сухожилия на ногах перережут (не знаю, какие у них тут методы сдерживания для нас), пока буду спать, помешать не смогу и останусь инвалидом на всю эту жизнь. А то и не будет никакой жизни, если вариантом будет пуля.
В данной ситуаций разумнее не попадать в машину. И не сбегать.
Размышления заняли секунд десять. Косолапый багровел — похоже, в его планах я должен был сразу же припасть к начищенным берцам, потом — сесть на заднее сидение и всю дорогу гундеть, умоляя товарища начальника рассказать, что со мной будет.
Я достал телефон, включил видеозапись. Если люди снимают с дом камеры, значит, видео что-то, да значат?
— Я — Кошелев Артур Федорович.
— Чего творишь, соп… Артур? — зашипел мужчина. Его тучное тело колыхнулось за секунду до того, как Косолапый шагнул ко мне. Но на его шаг я сделал два шага назад и заговорил еще громче:
— Я не получал никаких повесток, но товарищ полицейский утверждает, что вручил мне ее под роспись! Товарищ полицейский настоятельно приглашает в машину и запугивает проблемами в том случае, если я в нее не сяду. Я опасаюсь за свою жизнь — на нашем районе этот конкретный полицейский известен своими расхожими с законностью делами, которые, тем не менее, никогда не были доказаны. Я бы не верил в это, если бы больше двух лет назад товарищ полицейский не напал на меня с кулаками и не избил. Мне тогда было пятнадцать лет. Отец побоялся подавать заявление. А может, и подал, но его не приняли — я не спрашивал у отца, какие меры он предпринял в отношении любителя побить подростка, потому что постарался забыть ту историю, как страшный сон. Товарищ полицейский, пожалуйста, представьтесь.
— Тебе конец, мудло, — зашипел Косолапый, как пробитый шланг. Наверняка на видео его фразы будет не разобрать.
— Товарищ полицейский, будьте добры, продиктуйте пожалуйста номер зарегистрированного материала, в котором я фигурирую. Товарищ полицейский? Назовите пожалуйста фамилию человека, у кого на данный момент находится повестка, а заодно — номер телефона и адрес прокуратуры. Я намерен написать заявление о подделке подписи на повестке.
— Я знаю, что ты щипач, слышишь? — снова прошипел мент. — И я найду людей, у которых ты крал, дай мне только время. И когда мы встретимся в следующий раз, я буду без повестки, но она и не понадобится.
Мент боком залез на сидение, громко хлопнул дверью. Заурчал мотор, и машина, нервно взвизгнув шинами, укатила прочь.
Я опустил телефон. Такая ментальная дуэль вымотала меня похлеще схватки с Кошмарами. Но я ее выиграл.
Да, я боюсь Косолапого. Это факт, и мне не стыдно — с миром Островов я связан один месяц, а несколько лет до этого я видел, что этому человеку сходит с рук буквально ВСЕ. Я еще не сжился с мыслью о своих новых возможностях, и для меня Косолапый — гораздо значимее и страшнее кошмаров.
Но сегодня я справился.
В первую очередь отправил видео Олегу.
— Круто ты его! Прям четко раскидал.
— Сохрани это, и если Косолапый заберет меня, покажи какому-нибудь адвокату.
Только напечатав и отправив сообщение, я понял, что можно было не отправлять ни сообщение, ни видео. Ну покажет он видео адвокату, тот вежливо улыбнется, и что?
По идее, поисками адвоката следовало бы заняться мне, причем в самое ближайшее время: заранее договориться, чтобы
