– Давай! – Он протянул сверху руку, и Костя послушно передал ему свой рюкзак, а затем взобрался и сам. В кибитке имелось двойное сиденье, под которое Виорел затолкал поклажу. Оно даже было довольно мягким, но точно не подпружиненным, как допотопные прадедушкины диваны, а скорее набитым не успевшими слежаться тряпками. Но сидеть было неожиданно удобно, скорее всего оттого, что угол между сиденьем и спинкой неведомый мастер выбрал безукоризненно, да вдобавок на уровне поясницы спинка имела небольшой выпуклый валик.
– Давай в Го-Ойдо, – велел Виорел вполголоса.
Извозчик смешно цокнул языком, и кибитка тронулась с места. Лошадь достаточно быстро перешла на бодрую трусцу – уже не шаг, но и рысью еще не назовешь. Эдакий ненапряжный трот. Кибитку слегка потряхивало, однако Костя ожидал гораздо худшего. Похоже, она была снабжена каким-то подобием рессор. А когда возница коротко ругнулся и щелкнул кнутом, лошадка вдруг перешла на иноходь, и кибитка пошла заметно ровнее.
– Во-от! – произнес Виорел одобрительно и покосился на Костю. – Ну что, напарник, любуйся красотами, а я подремлю, пожалуй.
«Здоров же он спать», – подумал Костя.
Сначала поехали в сторону вокзала, но на первом же перекрестке свернули налево, к морю, а потом еще раз, снова налево. Теперь восходящее солнце маячило впереди, извозчик то и дело заслонял его, от чего Косте приходилось жмуриться. Улицы Харитмы оставались все такими же широченными, на перекрестках – хоть в футбол играй. Одно– и двухэтажные дома на этом просторе попросту терялись. Зато, подумал Костя, тут уж точно не бывает пробок.
Минут через десять домики вдоль дороги стали больше напоминать сельские, чем городские, – двухэтажность пропала как класс, вместо плоских крыш возобладали четырехскатные, черепичные, и еще стало больше зелени. Не скажешь, что дома утопали в ней – Костя уже понял: климат в Джавале достаточно жаркий и сухой, – но деревьев определенно прибавилось по сравнению с окрестностями вокзала и маакуте. Появились глухие дощатые заборчики, выкрашенные чаще всего в зеленый или бежевый цвета.
Похожие кибитки попались навстречу лишь дважды; людей на улицах тоже было очень мало.
Вскоре они выехали из города; дорога пошла под гору. Вокруг на склонах пологих холмов раскинулись поля и виноградники – вот тут джавальеров Костя заметил куда больше, чем на улицах Харитмы. Впереди, туда, куда убегала наконец-то сузившаяся дорога, вставал очередной холм, на котором отчетливо просматривался ближайший городок. Левее и дальше виднелся еще один холм с городком, и совсем уж далеко, почти теряясь в дымке, – третий. Справа, по идее, должно было располагаться море, точнее, залив, именуемый тут фарэ, но поскольку дорога спустилась в низинку, видно его не было – заслоняли виноградники.
Вскоре они уже поднимались на холм, к ближайшему городку. По ощущениям Кости, от Харитмы его отделяло километра полтора, вряд ли больше. Сам городок напоминал окраину Харитмы, с заборчиками, садиками и черепичными крышами. Улицы его были поуже, но все равно непривычно широки для землянина.
Они проехали городок насквозь – он оказался существенно меньше Харитмы, и двухэтажных домов в нем Костя насчитал всего с десяток, все вокруг центральной площади.
Площадь кибитка пересекла по плавной дуге, постепенно отклоняясь вправо, пока не поехала почти точно на юг, к заливу. Стороны света определить было нетрудно – солнце поднялось еще невысоко, и понять, где находится восток, сумел бы и первоклассник, при условии, что он не ловил ворон на уроках естествознания.
Судя по всему, это не был Го-Ойдо, куда они направлялись. Виорел бессовестно дрых, покачиваясь в такт с кибиткой, а приставать с расспросами к вознице Костя не решился, хотя и помнил совет побольше говорить по-джавальски. Не потому не решился, что боялся или не был уверен в достаточном знании языка, – мысленно он составил нужный вопрос без всякого труда, практически на автомате. Костя подозревал, что болтать с извозчиком тут просто не принято. Да и услышать его скорее всего тоже мудрено: и лошадь подковами цокает довольно громко, и колеса грохочут по каменной кладке, и рессоры скрипят, и Виорел, стервец, рулады у самого уха выводит.
Снова выехали из городка в поля. Почти сразу навстречу попался целый обоз груженных чем-то телег, вознице пришлось с ними аккуратно разминуться. Что везли на телегах – не рассмотреть, все покрыто выцветшими, под цвет степи, рогожами. Но наверняка что-то ценное, потому что на каждой Костя углядел по парочке крепких ребят с ружьями. Напротив головной и замыкающей телег возница деловито козырнул двумя пальцами. Ему в ответ просто кивнули, не выпуская из рук оружия.
Новый городок ничем не отличался от прежнего: ни шириной улиц, ни внешним видом домиков, ни садами, ни центральной площадью. Единственное что – Косте он показался более людным. Но возможно, объяснялось это просто: из Харитмы выехали вскоре после восхода солнца и с тех пор минуло не меньше часа.
Виорел к этому времени уже проснулся и перебросился с извозчиком парой полупонятных слов. Видимо, уточнил, куда именно ехать.
За площадью потянулись явно нежилые кварталы – склады какие-то, кирпичные лабазы, пакгаузы, коптящие трубы, конюшни. Тут было еще больше людей, они сновали по улицам и копошились за низкими заборчиками, перетаскивали тюки, что-то мастерили, устраивали перекуры, галдели. Везущая землян кибитка если и привлекала чье-нибудь внимание, то ненадолго, ровно на один не особенно пристальный взгляд. Издалека доносился дружный перестук топоров, шипела и бухала какая-то местная машинерия – словом, жизнь била ключом.
Потом дорога внезапно вывела к обрыву над самым заливом и, извиваясь, начала спускаться к воде. Сверху был прекрасно виден серповидный мол, перекрывающий почти весь доступ в небольшую бухту. Мол был явно рукотворный и состоял из наваленных в воду конических бетонных чушек, поверх которых тянулись дощатые настилы, кое-где даже с перильцами. У короткого пирса покачивались на волнах с десяток лодчонок и два судна посерьезнее, с крытыми рубками и высокими черными трубами, но они ни в коем случае не превышали размерами обычный портовой буксир, каких Костя, как и любой вологжанин, вдоволь насмотрелся на Вологде или Шексне.
На берегу, прямо напротив пирса, располагались два просторных крытых эллинга; чуть в стороне, примерно в том месте, где дорога из наклонной становилась практически горизонтальной, возвышался аккуратный домик с вывеской. Чуть поодаль от него, за эллингами, виднелась котельная с чадящей трубой и еще какие-то вспомогательные строения, больше похожие на будочки или сараи. В эллингах кипела работа: доносился ритмичный стук молотков, металлический лязг, шипение, скрежет и непременный слесарный матерок. В момент, когда кибитка остановилась у домика с вывеской, кто-то горластый с чувством объяснял некоему Жосану, в какое сокровенное место тому следует засунуть треклятое долото.
