Подмастерье тут же проводит его к хозяину. Долгощуп занят трубами: под его началом группа арендаторов и подмастерьев устанавливает в один из главных протоков любопытный предмет. Тот напоминает циркуляционную турбину, на оси которой закреплен пучок скрученных стеблей жгутоцвета, в свою очередь накрепко привязанных к тяжелому камню.
– Широкохвост! Не припомню, как ты предупреждаешь меня о своем появлении, – говорит Долгощуп. – Но, в любом случае, я очень рад.
– Я изгнанник, – признается Широкохвост. – Изгнан из Бесконечного Изобилия за убийство землевладельца на общей земле.
Долгощуп обдумывает его слова.
– Опиши преступление.
– Помню, в доме собраний идет спор по поводу установки сетей. Предводитель противной фракции пытается перетянуть меня на свою сторону. Мы спорим. Я голоден и устал. Он отказывается покинуть мою территорию. Я уверен, что нахожусь на своей земле, и дерусь с ним. Убиваю его и затем узнаю, что мы на общей земле.
– Печальная ошибка. Я, конечно же, удивлен, но повторяю: тебе здесь рады. В Горькой Воде ты под моей защитой.
– Спасибо, – Широкохвост чувствует огромное облегчение. Долгощуп – приверженец старых традиций и, если он назвал кого-то гостем, будет держать слово.
Впервые после суда Широкохвост спокоен. Он больше не изгнанник, а в границах владения Долгощупа находится в безопасности как гость свободного землевладельца.
Хозяин прерывает его мысли сигналом:
– Довольно болтовни – ступай в дом и первым делом что-нибудь съешь. Ты звучишь так, будто внутри панциря пусто! Я рассчитываю, что мы как следует поговорим, когда работа будет закончена.
И тут же оборачивается к одному из своих работников.
– Ты, безмозглый детеныш! Ощупай это соединение. Половина потока утекает сквозь шов. Заделай его, как до́лжно!
* * *
Роб проспал девять часов, слопал огромный завтрак и отработал еще одну вахту, пакуя вещи Анри Керлерека, чтобы его каюту могла занять Уна Карлссен. Так для инопланетян освободилось два смежных помещения.
Алисия вызвалась ему помогать, но Роб отказался.
– В этих каютках двоим не развернуться, – объяснил он. – Обещаю, что не кинусь резать вены в приступе запоздалого раскаяния.
И все равно, разбирать пожитки Анри было странно. Все, что раньше бесило своей манерностью, теперь выглядело печально и чуть ли не трогательно. Египетский крест, найденный, если верить Анри, в гавани Александрии. Форменная рубашка французских подводников, которую он надевал, когда хотел выглядеть как мачо. Летный костюм с нашивками миссий на Титане, Европе и Ильматар.
Роб старался вести себя почтительно, аккуратно сворачивал вещи и укладывал их в сумки из огнеупорной ткани. Внезапно он задался вопросом, что бы нашли те, кому пришлось бы упаковывать имущество Роберта Фримана? Несколько выцветших футболок с названиями музыкальных групп и марок пива. Инструкции к видеооборудованию. Перстень выпускника Калтеха. Две рубашки с эмблемами съемочных групп – ему случалось подрабатывать в кино.
Анри был эгоистом и занозой в заднице, но его, по крайней мере, будут помнить. Если Роб пропадет в глубинах ильматарского океана и никогда не вернется на Землю, заметит ли это кто-нибудь? Пяток родных, может, с десяток знакомых и тот, кому поручают вырезать имена на мемориале погибшим астронавтам в Космическом центре Кеннеди…
Покончив с каютой, Роб провел еще пару часов, сражаясь с плесенью в уборной, ближайшей к комнатам инопланетян.
Окинув станцию свежим взглядом, он был вынужден признать, что ее обитатели – жуткие неряхи. Они с энтузиазмом взялись прятать подозрительные артефакты, но никому и в голову не пришло заняться банальной уборкой вроде оттирания стен да выметания сора из углов.
Дизайнеры Японского космического агентства превзошли себя, снабдив «Хитоде» самоочищающимися туалетами и пластиковыми стенами с антигрибковым покрытием, но со временем исследователи космоса переставали обращать внимание на пятна и запахи, воспринимая их как неизбежное неудобство в одном ряду с низкой гравитацией и постоянным холодом.
Когда до встречи оставалось четыре часа, Роб опрометчиво прилег на минутку и проснулся за десять минут до прибытия инопланетчиков.
Он натянул свой единственный чистый комбинезон и бросился по тоннелю в четвертый блок, где бо́льшая часть экипажа уже толпилась в общей гостиной. Доктор Сен стоял рядом с дверью шлюза, облаченный в безупречно белый шелковый костюм – определенно самую элегантную вещь на планете. «В остальном – не слишком привлекательная толпа», – подумал Роб, оглядев собравшихся. После многих месяцев без солнца у большинства обитателей станции был бледный и нездоровый цвет лица, даже у темнокожих от природы кожа приобрела жутковатый серый оттенок. Выгодно отличались только супруги Исикава, проводившие рабочее время под лампами гидропонной фермы.
На всех были надеты комбинезоны астронавтов, ставшие многим узковатыми в плечах и груди: регулярное плавание развивало отдельные группы мышц. Комбинезоны носили опознавательные знаки полудюжины космических агентств, но у всех на правом плече выделялась нашивка МАК ООН. Одна большая, дружная космическая семья.
– Вижу подъемник, – послышался из стыковочного отсека голос Уны Карлссен. – Он на последней декомпрессионной остановке. Три минуты!
Забавно, как они все нервничали. Подъемник опускался с поверхности в течение тридцати шести часов, а здесь считали секунды до его пристыковки. Чтобы прервать напряженное молчание, доктор Сен, откашлявшись, заговорил:
– Давайте приложим усилия, чтобы этот визит прошел спокойно. Если шолены не найдут ничего, на что смогут пожаловаться, меньше шансов на то, что такие проверки повторятся.
– Я все же думаю, нам стоило представить парочку собственных претензий, – заметила Мария Ускавара. – Они не имеют права являться сюда и мешать нашей работе.
Сен терпеливо улыбнулся.
– Я уже подготовил подробное письмо в МАК ООН по этому вопросу, но мы не можем не впустить их сейчас.
– Особенно если учесть, что на входную дверь забыли приделать замок, – театральным шепотом проговорил Пьер Адлер.
Повисла очередная напряженная пауза, потом снова раздался голос Уны:
– Одна минута.
Снаружи послышался металлический скрежет – подъемник зашел на посадочные рельсы и начал скользить по ним, чтобы точно припасть к стыковочному шлюзу. Он опустился на поддерживающие кронштейны с тяжелым ударом, а потом лязгнули, вставая на место, захваты для стыковки. Последовала пауза, во время которой насосы накачивали воздух в пространство между двумя люками. Уна распахнула внутреннюю дверь и проверила датчик давления на люке подъемника: разница была минимальной. Она повернула уравнительный вентиль, а когда прекратилось шипение выходящего воздуха, открыла дверь, чтобы выпустить инопланетчиков из подъемника.
